– Знал. Он… – Генерал взял паузу, очевидно желая сократить ответ. – Он однажды участвовал в спасательной операции. Хороший был человек.
– Спасательная операция и ты? – Насир усмехнулся. – Да ещё и с деменхурцем? В спасении чего вы участвовали? – Он прикусил щёку, обрывая вопросы.
– Я не болтаю о своих связях, султаныш.
Насир издевательски зевнул.
– Что ж, – продолжил Альтаир с наигранной радостью. – Снова нас двое, и, боже мой, какая из нас пара!
Насир одарил его взглядом, способным иссушить посевы.
– Продолжай тявкать – и останется лишь один из нас.
Альтаир ухмыльнулся:
– Ах-ах! Но я ведь уже мёртв с того момента, как ступил на проклятый Шарр. Почему бы немного не повеселиться по пути, laa?
Ни один из них не упомянул о том, что Насир только что спас Альтаиру жизнь. Или что на жизнь его покушался ифрит.
Насир не знал, что именно побудило его в самый последний момент сместить прицел. И спасти человека, чьи слова бесконечно его принижали. Человека, который, несмотря ни на что, был его единственным союзником на Шарре.
Насир устал говорить. Чувствовать. Думать.
– Теперь Охотник будет настороже. И мы потратили достаточно времени на твоё недомогание.
Солнце потускнело, и над песками поднялись тени. Шарр оживал.
Пускай. Насиру предстояло выполнить задачу. Несмотря ни на что.
Пришло время поохотиться на Охотника.
Глава 29
За Зафирой шли по пятам, но она могла думать только о Шарре. О Шарре, жадно поглощающем кровь Дина и жаждущем большего. Очерняющем пески, пугающем само солнце.
Охотница взбиралась по каменным ступеням, кружила между разбитыми колоннами, пробиралась через потрёпанные прилавки из гниющего дерева. Она бы нашла минутку, чтобы полюбоваться заброшенным рынком Шарра, если бы не даамовы преследователи.
Завывал ветер, и Зафира едва могла видеть дальше, чем на ближайшие пять шагов. Плащ сковывал движения, как чудовище, сговорившееся с жарой. Однако, желая оставаться неузнанной, она упорно вытирала пот тыльной стороной ладони, проклиная даамову пустыню.
«Если тебе нечего делать, иди и растопи снега Деменхура».
Тени зашевелились, рассмеялись.
Она споткнулась, споткнулась снова – сапог зацепился за ступеньку, которую она не заметила, и Зафира кубарем покатилась по грубым камням, извергая проклятия, какие, бывало, проливались из уст Ясмин. Голос Охотницы эхом разнёсся среди руин. Она снова упала в песок. На этот раз на расстоянии ладони от скорпиона, напавшего на ящерицу. С дрожью в сердце и бранью на языке Зафира отпрянула.
А потом послышался шорох. Где-то впереди. Совсем не там, где, по её расчётам, должны были находиться преследователи.
С колотящимся сердцем и болью в костях Зафира медленно встала, сжимая дрожащие пальцы. Она была даамовой Охотницей, так почему же испытала настолько сильный испуг? Заметив щель между решётчатыми арками, она нырнула в углубление и стала ждать, осторожно вытащив джамбию.
Да, она убивала животных, но никогда прежде не поднимала руку на человека. Тем не менее, если бы человек представлял угрозу для жизни, Зафира не стала бы медлить. Отец научил её действовать.
Песок зашевелился. Зафира затаила дыхание, когда из пыли и праха появился мужчина. Он оглянулся, как делал раньше много раз. Кудри его сияли бронзовым светом. Зафира подумала о переплетённых мизинцах, о кольце на её груди.
Дин.
Она сходила с ума. Она была дочерью сумасшедшей, дочерью сумасшедшего. Безумие жило в её крови. Это было единственным объяснением происходящего.
И всё же он выглядел слишком реальным, слишком… живым. Собственными глазами она видела его смерть. Она наблюдала, как Шарр забирал его неподвижное тело.
Нет. Шарр его не забрал. Шарр оживил его и вернул обратно. Вернул ей.
Она встала без задней мысли, не заботясь о тишине. И он повернулся на звук её сапог.
– Дин! – позвала Зафира.
Быть может, игра света придавала ему странно застывший вид. Быть может, она слишком долго смотрела на его неподвижную грудь, отчего казалось, что она по-прежнему бездыханна.
Дин поднял руку, неуверенно развёл длинные пальцы. Что-то в его жесте заставило её остановиться. Дин, однако, заметил её колебания. Как замечал всё и всегда. На лице его возникла улыбка.
Улыбка, которая могла бы сразиться с самим солнцем и вернуть в этот мир справедливость.
Глава 30
Насир чуть было не зарычал вслух.
Охотник, дурак, выжил из ума. Он будто не замечал, какое безобразное, тёмное создание встало перед ним. Более того, вместо нападения он спрятал джамбию в ножны.
Ослабил защиту.
Приблизился к чудищу.
Насир наблюдал за ним из полуразрушенной передней, пока разочарование щекотало нервы.
Ифрит действовал осторожно. Он был созданием бездымного огня, заключённым Сёстрами в тюрьму на Шарре. Однако не только ифриты выбирались из мрака под темнеющим небом.
– Ты действительно думаешь, что Охотник видит ифрита в настоящем обличье? – спросил Альтаир, осторожно вращая плечом.
Насиру было плевать. Если глупец продолжит бездействовать, то погибнет вместе с единственным шансом найти путь к Джаварату. Почему этот Охотник всегда подвергается опасности?
Насир поднял лук. Компас лежал в кармане тяжёлым грузом. Хашашин не стал рассказывать Альтаиру, что с тех пор, как они взобрались на стену, стрелка поменяла направление. Дважды.
И дважды привела к Охотнику.
Внезапный крик развеял мысли Насира.
Глава 31
И снова Зафира видела смерть Дина. И пытке не было конца.
Стрела опять попала под сердце. Та же стрела, что и раньше, из чёрного дерева с заострённым серебряным оперением. Черты Дина исказил гнев. Жестокость, которой Зафира никогда прежде не видела на его лице.
Когда он упал, голос Охотницы вновь оказался во власти сердца. Она закричала, но быстро остановилась, обратившись к разуму. Никогда в жизни она не издавала подобных звуков.
Но.
Дин начал разлагаться прямо на глазах. Внешность его стала искажаться. Волосы редели, пока голова не облысела; глаза потемнели до бездонно-чёрного цвета. А затем бездыханное тело погрузилось в сумрачные тени разрушенного рынка.
С бранью на устах Зафира отпрянула. Смерть Дина настолько вывела её из равновесия, что она ослабила бдительность и попалась в ловушку Шарра. Ифрит. Существо, питающееся отчаянием и горем. Шарр вовсе не хоронил тело Дина и даже не поглощал его.
