Шарр его украл.
Что-то хрустнуло за спиной, и Зафира застыла на месте.
Хруст повторился.
На этот раз звук был намеренным, как будто кто-то хотел, чтобы она знала о чужом присутствии.
Тяжёлые сапоги ступили на каменную террасу. Кто бы ни спас её от ифрита сейчас, прежде он забрал жизнь Дина. Зафира потянулась за луком и…
– Замри.
Голос был холодный, привыкший отдавать приказы без необходимости их повторять, несмотря на негромкое звучание. Зафира застыла, опустила руку, медленно сжала кулак.
– Не двигайся, Охотник.
Услышав обращение, она заметно напряглась.
– Твоя слава тебя опережает.
Взгляд упал на труп ифрита, над которым насмехалась чёрно-серебряная стрела. Настоящее серебро.
Оружие принадлежало человеку с достатком.
«Чёрный и серебряный, чёрный и серебряный», – подстёгивала память Зафира.
Она знала эти цвета. Знала, где люди говорят с такой ноткой спокойствия.
Охотница перестала дышать. Сарасинец.
– Rida’. Сбрось его.
Рида – капюшон по-сарасински. Язык людей, которые устроили ей засаду на краю Арза. Язык самого султана.
– Я сказал, сбрось rida’.
Зафира взвесила вероятность того, что стоящий позади мужчина убьёт её со спины. Подлый поступок, но его вполне можно было ожидать от сарасинца. В конце концов, этот человек убил бы её, если бы Дин…
Нет. Если ей предстояло умереть, сначала она хотела увидеть лицо человека, который так рано украл у Аравии Дина.
Зафира повернулась и сбросила капюшон.
Их было двое. Оба молодые. Глаза обведены дымчатой краской, которую, без всяких сомнений, оценила бы Ясмин. Светловолосый был крупнее и красивее, с загорелой кожей и насмешливым изгибом рта. Из-под аккуратного тюрбана выглядывали пряди тёмного золота. Поверх роскошных фиолетовых шальвар красовалась усыпанная драгоценностями джамбия. Испачканное кровью правое плечо было наскоро замотано тканью.
«Свежая рана», – догадалась Зафира.
Другой мужчина казался стройнее. От выразительных плеч и подбородка исходила сила. Спадающие на лоб волосы по цвету своему напоминали тени, что окутали остров. Кожа была смуглой, как у тех сарасинцев, которые устроили ей засаду. Чёрно-серая куфия покрывала голову, спускаясь вниз по шее.
На нём был костюм, на удивление лишённый оружия. Подобного одеяния Зафира раньше не видела. Но, вероятно, в том и заключалась цель: не вызывать лишних подозрений. Правую сторону лица, ото лба до верхней части щеки, пересекал шрам. Удивительно, что его правый глаз вообще остался цел.
Глаза. Их беспокойный серый цвет сходствовал с мёртвым пеплом, плывущим на холодном ветру. Именно его стрела целилась ей в сердце. Именно его брови приподнялись, выказывая удивление.
Было странно попасть под оценивающий мужской взгляд. Зафира настолько привыкла показывать людям лишь затенённую плащом фигуру, что теперь ноги её едва не подкосились. Но, почувствовав на своём подбородке призрачные пальцы Дина, Зафира выпрямилась, позволив себе ухмылку.
– Ты – девушка, – наконец выдавил сарасинец.
Глава 32
Насир сомневался, что отец знал о том, что знаменитый Охотник Деменхура на самом деле был девушкой. Вряд ли Гамека вообще заботила сущность Охотника.
– А ты – убийца, – не теряя ни секунды, выпалила она. В словах звучала резкая мелодия её родного халифата.
Девушка подняла подбородок и встретила взгляд принца, не обращая внимания на направленную в её сердце стрелу.
Она была высокой, широкоплечей, и обе эти черты помогали ей выдавать себя за мужчину. Она несла две сумки. Шальвары были заправлены в мягкие сапоги, откуда торчали кожаные ножны. Свободную рубаху опоясывал чёрный ремень и покрывал громоздкий плащ.
Конечно, Насиру не раз доводилось встречать деменхурцев, однако Охотница от них отличалась. Всё в этой девушке казалось суровым, от скул и разреза губ до кончика носа и абсолютной черноты волос, заплетённых в поспешную косу вокруг головы. Угловатый профиль – ледяной этюд. Даже её взгляд было трудно выдержать. Её глаза, бледно-голубые бесчувственные осколки, обрамлялись ресницами, оттенявшими бледные щёки.
Приподняв тонкие брови, она перевела взгляд на Альтаира, затем снова на Насира.
– Стреляй. – Даже от голоса веяло холодом.
Насир опустил лук, отчего брови девушки взлетели ещё выше.
– Не медли, – велела она. – Ты и раньше в меня целился. Сделай же свой выстрел, jaban
[36]. Я не дрогну.
Хватка Насира сжалась при слове «трус».
– Он передумал, – объявил Альтаир, приближаясь.
Насир поджал губы, когда на лице генерала нарисовалась улыбка, которая обычно сводила всех женщин с ума.
– Разреши представиться. Альтаир аль-Бадави.
Тишина. Охотница медленно перевела взгляд на генерала. Выверенным, холодным, нарочитым движением. Гнев пульсировал в её челюсти; печаль отягощала черты.
– И как? Обычно срабатывает? – равнодушно спросила она. Ветер завывал, бросая ей в лицо непослушные пряди.
– Хм?
– Подходить слишком близко с глупой улыбкой. Твоя стратегия имеет успех?
Насир чуть не засмеялся.
Однако и Альтаир не стушевался.
– Иногда. Но ты… та ещё штучка, да, Охотница?
Она напряглась, отступила к почерневшему трупу ифрита. Насир сомневался, что попавшая в грудь стрела убила существо, однако он не собирался предупреждать Охотника об опасности.
Охотницу. Охотник оказался девушкой.
– Хочешь, чтобы мы носами ткнулись и стали лучшими друзьями? После того, как ты убил… – Она смолкла, не зная, как обозначить отношения между ней и мужчиной, который смотрел ей вслед с желанием, но не получал взаимности. – После того, как ты убил моего лучшего друга.
Ложь. Она была никудышной лгуньей.
Альтаир скрестил руки на груди.
– Боюсь, для дружбы существуют более приятные места. Мы пришли к тебе, чтобы предложить союз… Мы с напарником ищем то же, что и ты.
– Утраченный Джаварат, – промолвила девушка.
Он кивнул.
При виде пренебрежительного взгляда Охотницы губы Альтаира искривились в очевидной борьбе с ухмылкой.
– Вы прибыли на Шарр, попытались убить меня, вместо этого застрелили моего друга. А теперь вы предлагаете… союз? Вы, сарасинцы, настоящие монстры. Куда хуже, чем вас описывают.
