Вчера я попросила мужа купить ванильный сахар. Он позвонил из магазина и уточнил:
– Ванилин по-турецки будет «ванилья»?
– Очевидно, да. Бери и побольше, – я уже начинала готовиться к приближавшейся Пасхе, для которой были припасены новые рецепты куличей.
Вскоре он вернулся и выгрузил на стол несколько десятков пакетов – каждый размером с плитку шоколада. Выглядело странно, ведь ванилин обычно продают в упаковке с пакетик чая. Я вздохнула: действительно, крохотными буковками сбоку было написано «Vanilya», а вот гигантскими на всю ширину пакета красовалось слово «Milkshake». Дорогой Дип купил ворох синтетических молочных коктейлей со вкусом ванили, которые, естественно, тут же отправились в мусорное ведро. Ему я об этом не сказала, и он, довольный шопингом, отправился консультировать кого-то в скайпе по вопросам антикризисного управления.
А еще недавно он собирал нашу четырехлетнюю дочку в сад. Задача, конечно, не из простых – сарафан со шлейками крест-накрест, причем на спине. Не знаю, как так вышло, но шлейки оказались у ребенка под мышками, руками шевелить Амка не могла, а Дип решил, что сарафан дочке попросту мал. Конечно, такие бытовые казусы случаются в нашей семье крайне редко, потому что каждый занимается своим делом. Я – книжками и домом, а Дип использует свой мегамозг в стенах родного офиса, составляя многомиллионные бюджеты и прогнозируя инвестклимат на ближайшие годы. Кесарю – кесарево…
Пять минут лежания на валике прошли, но не успела я сообщить это, как стал трезвонить мобильник Дипа. Я бросилась к нему: не хотелось будить детей так рано. В трубке послышался женский голос. Покраснев, я передала телефон мужу и вышла из комнаты. Мне не нравилось думать, что в воскресенье утром ему может звонить какая-то женщина, с которой он говорит по-английски. Дип подтвердил с ней встречу. Это было похоже на кошмарный сон. Ощущение свежести от так славно начавшегося утра вмиг испарилось, оставив неприятный привкус: прямо под окном газовал старый грузовик. Я быстро захлопнула створку и задвинула штору – в комнате снова воцарились тишина и полумрак.
– Тебе холодно? – как ни в чем не бывало поинтересовался он. – Кстати, хорошая новость. Тебе сегодня не придется готовить завтрак.
Вот это самомнение! Если он куда-то уходит, разве должны мы с детьми лишать себя семейного утра? Ну уж нет! Дип посмотрел на меня непонимающим взглядом.
– Я думал, ты обрадуешься, что мы вместе пойдем на завтрак. Моя коллега пригласила нас сегодня в какую-то шаркутери на Босфоре. Говорит, там невероятно красиво. И дети смогут побегать. И ты пообщаешься, развеешься…
Я с трудом сглотнула ком, уже успевший подступить к горлу, и быстро заморгала глазами, чтобы помешать слезам, хотя они уже скопились и готовы были хлынуть. Ох уж эта депрессия… Все-таки нужно поскорее от нее отделаться, и сегодняшнее утро – хорошая для этого возможность.
Мы наспех оделись, а после целый час уговаривали младшую дочку расчесать волосы, а старшую – составить нам компанию. Разница в десять лет между детьми делает процесс воспитания невыносимо мучительным. Наконец тинейджер сдался под отцовским напором, зато молодое поколение упорно отказывалось воспользоваться расческой – и тогда сдались мы.
Стамбул в воскресенье просыпается поздно. Впервые за все время пребывания в этом городе мы ехали по совершенно пустым бульварам, не стояли подолгу в узких переулках, не уворачивались от лихих мотоциклистов, развозящих еду из ресторанов. Город, умытый ночным дождем, источал свежесть и прохладу первого апрельского воскресенья. Набухшие на деревьях почки вот-вот готовы были выпустить нежные зеленые ростки, и лишь великолепные магнолии, разбросанные по всему городу, удивляли гигантскими благоухающими цветами, распустившимися прямо на голых ветвях.
Уличные торговцы, готовясь к прибыльному дню, звенели железными повозками и до блеска начищали стекла передвижных прилавков. Скоро в них загорятся нежным золотом хрустящие симиты и жаренные в масле пирожки.
А вот и горы гранатов вырастают прямо из деревянных ящиков: еще полчаса – и по чистой мостовой побегут красными ручьями дорожки алого прекислого сока, не поместившегося в стеклянные бутылки покупателей. К полудню разогретая солнцем улица наполнится парами этого витаминного напитка, отчего будет приятно щекотать в носу.
Но сегодня мы этого не увидим, так как направляемся извилистыми улочками в один из невероятно красивых районов Стамбула – Бебек. В переводе с турецкого «бебек» означает «ребенок», хотя ничего общего с этой возрастной категорией не имеет. Когда-то, чтобы подчеркнуть ценность этих земель, расположенных прямо на берегу пролива, их называли зеницей ока самого Босфора – «Bosforosun Gözbebegi»
[20]. Спустя столетия длинная фраза упростилась ленивыми горожанами настолько, что от нее осталось лишь последнее слово – Bebek. Привлекательность района росла с каждым годом, и по сей день это одно из самых излюбленных мест коренных стамбульцев, где они с удовольствием проводят каждое воскресное утро.
Мы долго плутали по узким извилистым улочкам, плотно уставленными деревянными домиками, отполированными прохладными ветрами. Будто сделанные из лего, они пестрели всевозможными оттенками от нежных пастельных до насыщенных бордовых тонов. Я представила, как прекрасна должна быть эта фахверковая архитектура в погожий солнечный день. Строгая геометрия деревянных балок, составлявших остов многовековых построек, основывалась на старой европейской традиции, принесенной в эти земли архитекторами с итальянскими и французскими фамилиями. Несмотря на мелкий капризный дождь, скупо окроплявший улицы, но при этом не решавшийся уйти насовсем,
фахверковые постройки выглядели стойкими солдатиками, перенесшими не одно поколение султанов и их расточительных вельмож, которые проводили в них свои веселые летние отпуска.
Такой тип дач существует и по сей день и называется красивым словом «ялы». Пораженные их красотой, мы наконец спустились к самому проливу и бросили машину на стоянке Is Park (это самый доступный и популярный тип парковки в Турции).
Одетые в спортивные костюмы красивые люди медленно прогуливались с любимыми питомцами на кожаных поводках со стразами. Пушистые шпицы нехотя маршировали по мокрым тротуарам, брезгливо подергивая смешными мордочками. Яркие вывески многочисленных кафе отражались в мокром асфальте, отчего дорога представлялась в ярких радужных разводах.
Все это напоминало игру The Sims, в которую мы когда-то играли в детстве: идеальный город и идеальные люди. Что только здесь делала я?
Мои нечесаные дети еле тянулись, цепляясь носками кроссовок за каждый камень или бордюр, отчего я постоянно шикала на них, призывая быть осторожнее. В последнее время они перестали любить шумные вылазки. Все чаще мы предпочитали тихие семейные завтраки с нарядной скатертью на круглом одноногом столе и непременно при раскрытом настежь французском окне в гостиной.
