– У тебя машина здесь? – снова закричала Эмель снизу.
Да что же у этих стамбульцев за манера такая – орать средь бела дня на весь Бомонти?! На этот раз из квартиры напротив выглянула филиппинка и, скорчив противную гримасу, стала вглядываться в мой рододендрон. Еще минута – и тонкоголосый шпиц тоже высунет свою острою мордашку, чтобы посмотреть, кто там прячется на балконе. Я перегнулась через ограждение и помахала Эмель рукой.
– Так ты все-таки там! А от кого прячешься? От соседей, что ли? – без тени смущения закричала странная Эмель. Может быть, у всех многодетных мам со временем начинает плавиться мозг, и они уже не понимают, что делают и говорят?.. Я еще больше уверилась в мысли, что больше детей мне не нужно, а Эмель уже барабанила в мою дверь.
Через полчаса мы проезжали над свистящим пучинным Босфором, который сопровождал нас в азиатскую часть города.
Великолепные дворцы и вековые усадьбы, рассыпавшиеся перламутровыми жемчужинами по побережью, так и манили в свое тенистое лоно, окруженное фитилями-кипарисами и цветущими кустарниками.
Но я крепко держала руль, строго следуя маршруту, который неугомонная Эмель то и дело пыталась подкорректировать. Наконец я забрала у нее телефон, и под легкий джаз и комментарии навигатора, предупреждавшего о поворотах и неожиданных съездах, мы продолжили это неспланированное путешествие, которое обрушилось на мою голову как гром среди ясного неба.
Такие дни были редким случаем в моей жизни: дети гостили у родственников на море, а Дипа срочно отправили в командировку, так что он даже не успел придумать отговорку – а ведь у нас было столько романтических планов на это время! Оставшись одна, я с головой ушла в работу, пытаясь наверстать упущенные объемы совершенно запущенной рукописи. Я перестала полноценно питаться, краситься… Чуть только жара спадала, как я пускалась в длинные променады по нескончаемым улицам летнего города.
Стамбул в конце августа не был похож на себя прежнего. Он пустел, отправляя жителей в сторону Антальи и Бодрума – там стамбульцы селятся на комфортных бело-синих дачах в кикладском стиле, оставляя шумные отели ничего не понимающим туристам. Купившись на заманчивые предложения формата «ultra all inclusive», они никогда не догадаются, что настоящий отдых был так близко: за едва выдающейся скалой, скрывающей череду милейших особняков и не менее приветливых ресторанчиков.
Именно к ним на восходе закипающего солнца причаливают крохотные суденышки местных рыбаков, в то время как шефы пятизвездочных ресторанов размораживают многокилограммовые пакеты с прошлогодними креветками для средиземноморского ужина несведущих туристов.
Но это все останется сладостным секретом счастливых стамбульцев, блаженно нежащихся на безлюдных пляжах близ очаровательных бунгало, спрятанных в густых зарослях гибискуса и олеандра.
Я же после изнурительного скитания по опустевшим улицам возвращалась в прохладную квартиру и до рассвета пропадала в таинственных мирах Умберто Эко, которым увлеклась не на шутку. А следующим утром с трудом приступала к новой главе – на жаркой террасе с видом на импозантного соседа в плавках и его филиппинскую служанку. И так было бы и в тот день, если бы не навязчивая Эмель, которая неожиданно сплавила детей свекрови и решила немедленно пуститься во все тяжкие. Для этого ей недоставало автомобиля. А так как машина была у меня и обязательным приложением к ней шла я, ей пришлось вытянуть меня из дома, используя свойственные ей бесцеремонные приемы.
– Ты даже не представляешь, куда мы отправимся! – пыталась склонить меня к поездке Эмель. – Это в часе езды отсюда! А если не тормозить, то и за тридцать минут домчим. Тебе нужен отдых! Посмотри на эти синяки под глазами! – И она ткнула меня носом в заляпанное зеркало у входа. «Нужно бы протереть его», – подумала я и поплелась в кухню за тряпкой. Но отчаянная многодетная мать, сплавившая детей на какие-то двое суток, не могла ждать. Она сурово посмотрела мне в глаза, и я поняла: или я везу ее в то самое место, или получаю заклятого врага по соседству. Я бросила в розовый «канкен» купальник, за что получила с дюжину смачных поцелуев от любвеобильной Эмель, и
мы отправились в загадочное место с удивительно романтическим названием Шиле (ударение, естественно, на последний слог), которое мне напоминало слово «шато» по неизменной ассоциации с французскими замками и терпкими винами.
Соседка хитро прищуривалась на сиденье справа и напевала веселую мелодию «Baby Shark»
[65], а я думала, как сильно все-таки дети меняют людей. Мы двигались по скоростной трассе, огибая жилые кварталы. Навстречу неслись лесные массивы и каменистые скалы, исчезавшие тотчас, стоило нам круто повернуть на север. Именно там шумело искрящееся Черное море. Как только его блики показались в просвете высоких елей, Эмель завизжала от восторга и принялась тыкать руками в указатели, заглушая ровный голос навигатора. Эта молодая женщина, растившая четырех избалованных стамбульских ребятишек, в глубине души была еще совсем девчонкой, которой безумно хотелось на море. В ее непослушных кудрях кое-где проглядывали седые прядки.
Тонкие кисти сжимались в просительном жесте, умоляя скорее довезти ее до заветного пункта, где она оживет, расцветет, задышит – по крайней мере, судя по ее восторгу, именно это должно было с ней произойти.
Шиле оказался небольшим городком, встретившим нас веселым перезвоном медных стаканчиков все с тем же домашним айраном. Невысокие деревянные дома, расставленные хаотично вдоль основных улочек, напомнили типичную греческую деревеньку с любопытными старушками, то и дело выглядывающими из ярко выкрашенных дверей высоких парадных. Иностранцев здесь видят редко, поэтому наше появление стало своего рода сенсацией в небольшом продуктовом магазине в центре городка. Его хозяин, стоявший за прилавком, долго расспрашивал обо мне Эмель, и только удовлетворившись ее ответами, с улыбкой продал пару бутылок воды. Женщина в платке предложила зайти к ней на чай, за что получила выговор подружки с кривым лицом: та заявила, что на чай нужно идти к ней, потому что у нее самовар новый. Мы не стали дожидаться развязки и побрели по узкой улочке, украшенной растяжками белоснежного хлопка.
Ткани были повсюду!
Нежнейшей работы ажурная вышивка украшала длинные полотнища, развешанные на улице в таком количестве, что идти по тротуару, не путаясь в них, было невозможно.
Эмель забежала в одну из встретившихся по пути лавочек – и уже через минуту прикладывала ко мне очаровательный сарафан в деревенском стиле.
– Тебе идет! – заявила она и быстро запихала его мне в сумку. – Подарок. За то, что согласилась подвезти.
