Довольный продавец вынырнул из двери с совершенно превосходным палантином в технике ришелье, но подруга уже тянула меня прочь. Свернув в ничем не примечательный переулок, она вдруг остановилась и абсолютно по-мальчишески хлопнула меня по плечу:
– Та-дам! А вот и он, знакомьтесь! Гордость Шиле – самый большой в Турции действующий маяк! Пока он не горит, но мы дождемся темноты. – И она пулей бросилась к его подножию. Бело-синие кольца гармонично обрамляли его многоугольную основу.
Вытянувшись всего на двадцать метров, маяк не производил впечатления высокой конструкции, однако, как я обнаружила позже, стоял он на высокой скале, что вполне объясняло его предназначение.
Он напоминал подобные постройки, которых множество на скалистых берегах Бретани. И будто в подтверждение этой мысли рядом послышался голос.
– Его построили французы. В 1859 году. Зайдите в музей, вход бесплатный. – И приятного вида экскурсовод любезно проводил нас в небольшую комнатку у основания маяка, в которой находились линзы, лампы и прочие технические снасти позапрошлого века. Меня поразила тишина, царившая вокруг. Было ощущение, как будто время остановилось. После городской сутолоки это казалось невероятным и немного волшебным.
Мы проехали еще пару сотен метров и, бросив машину на пустыре, стали спускаться по пологому склону к морю.
Сквозь редкие заросли я видела воду так близко, что могла чувствовать солоноватый привкус на сухих губах.
Сняв обувь, я побежала – прямо передо мной раскинулась невероятной красоты лагуна, обрамленная плавной береговой линией. Ноги утопали в раскаленном песке, приятно будоража покачнувшееся сознание. Где я? Чуть больше часа назад я томилась на балконе в центре заполненного автомобилями города, и вот теперь находилась в дивном оазисе, сулящем покой и наслаждение.
Обезумевшая от ощущения свободы Эмель бежала к воде, на ходу снимая одежду. Это было как в кино, как в книге… Вдалеке лежала совсем юная парочка. Возможно, это были даже брат и сестра. Перевернутая лодка… Да это же картинка из романа Франсуазы Саган «Здравствуй, грусть». Переполненная эмоциями, я силилась сделать шаг и не могла: как много я не знала об этом мире!
Он был прекрасен своим послеполуденным зноем, так нежно щекотавшим руки и плечи; мягким шумом прибоя, что льнул и льнул к ногам, страстно целуя их.
Я упивалась плотной прохладной волной: она раскачивала меня словно колыбель и тихо шептала на ухо комплименты.
Эмель оказалась уверенной пловчихой: она легко добралась до небольшого грота и замахала мне оттуда руками. Она что-то кричала, но ветер относил ее слова далеко в море, так что я просто улыбалась, мысленно благодаря ее за так легко подаренный рай. Тонкие контуры маяка горели в лучах заходящего солнца: он, как верный страж этих земель, уже не одно столетие преданно служил морю и кораблям, проходящим мимо.
Мы почти не разговаривали по дороге в центр городка: было страшно нарушить невероятную легкость внутри неверно подобранным словом, случайным вздохом или слишком громкой эмоцией. Но это нежное чувство тут же прошло, стоило нам выйти на портовую улицу. Кругом играла музыка, горели огни на плавучих ресторанчиках, вдали проходили огромные суда. Их силуэты едва читались на фоне рдеющего закатным светом неба, а скоро и вовсе почти растворились в теплой южной ночи. И если бы не яркие огни на мачтах, вряд ли бы кто-то и вовсе догадался об этих прекрасных исполинах, тянущихся шеренгой к северному горлу Босфора.
Небольшие ресторанчики, из кухонь которых доносились дурманящие ароматы, длинной шеренгой тянулись вдоль берега.
Кругом были сгружены лодки и всевозможные сети с яркими буйками, кормушки, бухты толстых канатов. Тут же плавно раскачивались небольшие рыболовецкие суденышки, насквозь пропахшие креветками и омарами.
Мы сели у самой воды. Официант тут же раскрыл перед нами небольшое меню, в котором было всего несколько блюд.
– Читать бесполезно, – с видом эксперта заявила Эмель. Это было первое, что она произнесла за последние несколько часов, – так что ее голос даже показался мне почти незнакомым. – Они подают то, что выловили рыбаки. Так что просто скажи, чего тебе хочется, и они подберут.
Я была очень голодна, но боялась спугнуть хрупкое очарование дня грубым блюдом. Эмель что-то шепнула официанту, и он понимающе кивнул ей в ответ.
– Что ты ему сказала?
– Чтобы он принес то, что подают тем, кто впервые оказался в Шиле.
– А ты знаешь, что это? – поинтересовалась я.
– Конечно, ведь когда-то я тоже здесь была впервые.
Греческая музыка ласкала душу нежными переливами. Когда-то с эллинских островов сюда прибыли первые поселенцы. Они были смуглыми и высокими, сильными и отважными рыбаками, умевшими усмирять волны и готовить вкусную рыбу. Древняя деревенька Хиле
[66] росла, превратившись однажды в прекрасную провинцию Стамбула, очаровывавшую каждого, кто ступал на эту удивительную землю.
На столе появились свежий хлеб, оливковое масло со специями и маслины в лимонном соке. Я потянулась за кусочком еще теплой лепешки, но Эмель быстро одернула мою руку.
– Я не дам тебе испортить впечатление от первого кусочка каридес гювеч
[67], даже не думай, – и она отодвинула хлеб с маслом на другой конец стола. Вскоре появился официант. Он ловко расставил на столе овощные салаты, соусы всех мастей и, наконец, перед каждой из нас аккуратно поставил по чугунной форме с еще продолжавшим готовиться содержимым. Он предупредительно погрозил пальцем, наглядно демонстрируя, что можно обжечься. Я поняла и немного отодвинулась от сковороды, в которой бурлили в кипящем соусе толстые креветки и кальмары. Меня окутало облако сладостного блаженства. Не имея сил больше ждать, я обмакнула кусочек хлеба в нежную маслянистую основу и откусила самый кончик, боясь обжечься. Вулкан ярчайших из всех известных мне до этого вкусов, собранных воедино умеренной остротой, навсегда завладел моим сердцем.
Тонкий месяц, как серьга на ухе красавицы наложницы, раскачивался над нами, и миллионы мельчайших звезд блестели бриллиантовой россыпью на ночном небе Шиле.
Пора возвращаться в одинокую квартирку, которая теперь казалась мне совершенно крохотной.
– Нет-нет, – замотала головой Эмель, пригубив стаканчик с холодной ракы. Ее сладкий анисовый аромат щекотал в носу, напоминая лекарство от кашля, которым в детстве меня лечила мама. – Сегодня мы никуда не поедем.
