Я давно приметила эту ползучую траву, горы которой продавались на местных рынках за пару лир и несколько курушей. Привередливые хозяйки подолгу выбирали пучки с мясистыми листьями, пробовали их на зуб и, морщась от кисловатого привкуса, покупали охапку, которую с трудом умещали в заполненные покупками пакеты. В Стамбуле эту зелень называют Semizotu
[80] из-за легкого маслянистого налета, который она оставляет на языке, и в сезон добавляют в невероятных количествах в салаты и блюда из мяса.
Зейнеп смаковала нежные стебли портулака, которые виртуозно выуживала из соуса и тут же отправляла себе в рот. Я решила сегодня же сходить на базар и запастись гигантским пучком этого полезного сорняка – ведь именно так его воспринимали в Европе на протяжении долгого времени. Услужливый хозяин локанты то и дело пробегал мимо, чтобы донести соль, перец, а то и просто взглянуть на наши блаженные лица. Тогда-то я и улучила минуту, чтобы узнать рецепт зеленого рагу.
Зейнеп немедленно взвилась, словно ее ужалила пролетавшая мимо муха (я знаю, что мухи не жалят).
– Ты никогда не спрашиваешь меня ни о каких рецептах! Это потому, что я женщина?
Ее претензия казалась нелогичной: кого как не шефа ресторана экзаменовать на тему ингредиентов турецких блюд? Тем более наша дружба обходила стороной ее кухню, так что мне даже в голову не приходило, что она умеет что-то готовить. Более того, я прекрасно знала, что ее мобильник забит приложениями по доставке еды, поставлявшими ей пиццы размера XL и наборы жареных суши. Я даже не была уверена, что у нее дома была кухня! Однако Зейнеп пристально глядела на меня, требуя объяснений.
Хозяин локанты громко вздохнул:
– У стамбульских мужчин есть всего три беды: погода, пробки и наши женщины. Аллах-Аллах! Таких капризных женщин ты нигде больше не найдешь!
Я с ужасом воззрилась на Зейнеп, которая, звонко щелкнув языком, заявила:
– А как еще вести себя женщинам, если мужчины у нас как маленькие мальчики?! Держатся за материнскую юбку до сорока лет! «Anne
[81], можно я с друзьями выйду? Anne, можно я женюсь?» Смотреть стыдно!
Я вспомнила, как моя сестра, гостившая у нас не так давно, жаловалась после первой вылазки в клуб. Тем утром я приводила ее в чувство после бессонной ночи крепким кофе и сырной ачмой, она же со знанием дела делилась со мной удивительным открытием о стамбульских парнях:
– Да они же типичные итальянцы! Мама, паста и футбол – только пасту замени на… Кстати, что они любят есть?
Я не знала, что любят есть стамбульские мужчины больше всего, но прозорливость сестры меня поразила. Она зрила в корень, и подтверждение ее мыслям я встречала буквально на каждом шагу. Я наблюдала за стамбульцами везде и всюду: у кассы в супермаркете, на приеме у стоматолога, на пляже и на концертах в школьном актовом зале; я следила за ними в ресторанах и просто на шумных улицах города, чем вызывала приступы ревности у Дипа, который отказывался понимать мой профессиональный интерес к красивым бородачам.
Мама, футбол и дети – вот что составляло счастье для большинства стамбульских мужчин: по крайней мере, это правило работало по отношению к соседям по этажу, коллегам Дипа и мужьям всех моих подруг и знакомых в этом городе. Конечно, список составляющих счастья можно было бы пополнить кошками, едой, красивой одеждой и идеальными стрижками, но основная тройка все же была незыблема.
Будто в подтверждение этой мысли телевизор, висевший в углу зала, странно завибрировал. Я только сейчас поняла, что именно он все это время создавал раздражающий фон истеричным голосом эмоционального комментатора футбольного матча. Трибуны стадиона на экране взревели: «Галатасарай» забил гол «Фенербахче»
[82]. Потрясенный шеф-повар влетел, размахивая полотенцем, – он трясся от счастья, скандируя непонятные мне речевки. Словно дети, все здоровяки, включая неожиданно взбодрившегося старика со вставной челюстью, скакали по залу, целовались и желали друг другу долгих лет жизни. Определенно, они были счастливы, несмотря на серьезные препятствия в виде погоды, трафика и женщин.
Я знала, что сегодня вечером все они соберутся в небольших уютных квартирках и будут долго рассказывать о тяготах рабочего дня. Позже они сядут за большой стол и насладятся вкуснейшим ужином, приготовленным пожилой мамой и капризной невесткой. Муж будет нянчиться с детьми, а после все устроятся поудобней в мягкий креслах и приступят к самому любимому занятию стамбульских семей – просмотру нескончаемых сериалов, от которых оторваться практически невозможно.
Семейная идиллия – неотъемлемая часть этого загадочного города, в котором все вращается вокруг вместительных столовых и уютных кухонь.
И только с восходом солнца новый день рассредоточивает этих людей по разным уголкам города: вечно ворчащие свекрови расходятся по базарам, чтобы купить свежую зелень и домашнюю курицу; седовласые деды отправляются к приветливым куаферам, дабы обсудить последние новости, – одним словом, все коротают день, чтобы вечером вновь объединиться за теплым семейным ужином, ценнее которого ничего в этом городе нет. Если кто-то однажды вздумает прогуляться по ночным улочкам спальных районов, непременно отметит одну милую особенность: из распахнутых настежь окон будет литься заливистый детский смех, прерываемый строгими окриками уставших матерей, и только отцы будут с восхищением любоваться своими отпрысками, как бы те ни проказничали.
Зейнеп заканчивала свое рагу и монотонно выкладывала всю подноготную о противоположном поле.
– Не верь ни одному их слову, иначе тут же окажешься в западне, в которую так часто попадают ваши девушки на наших курортах.
Мне всегда казалось, что наши девушки, если о них уж зашла речь, и сами были не против курортных романов со смуглыми анатолийскими мачо, но дипломатично промолчала – в отличие от старичка за соседним столиком, который, совладав с зубами, не выдержал и воскликнул «Oha!», что в его устах означало «тысяча чертей!» и ничего более.
– Я любил мою покойную жену больше жизни, – взволнованно начал он. – Но эту самую жизнь она отравляла мне каждый день своим скверным характером. Наши будни – сплошной стресс! С утра до ночи мы выживаем, а ночью во сне вздрагиваем от страха перед следующим днем. И так постоянно! – и он потребовал стаканчик холодной ракы, чтобы восстановить дыхание.
В моей памяти всплыли веселые компании мужчин: они часами томно прогуливались в зеленых парках; бесконечно долго болтали ни о чем за чашкой кофе утром, днем и вечером; сидели в куаферных, подправляя остроконечные бороды и подкручивая кверху усы; обедали в локантах, а после играли в нарды в тени развесистых платанов и наслаждались хрустящими гёзлеме и локмой… С первого дня в этом городе я пребывала в твердой уверенности, что именно здесь мужчины, как истинные наследники султанов, наделены максимумом привилегий и ведут весьма блаженный образ жизни. И тут такой поворот!
