– Так где же теперь тайная библиотека?
– Как где? Она прямо здесь, под нами. К ней ведет тайный ход. Правда, попасть вы в нее вряд ли сможете. На это нужно специальное разрешение настоятеля церкви. Он, кстати, милейший человек, – и Ешим снова заговорщически улыбнулась, как бы давая понять, что в Стамбуле возможно все.
Сегодня Стамбул подарил удивительного человека, который за несколько часов узнал обо мне больше, чем могла рассказать я сама. Конечно, я выбрала вторую квартиру, не сомневаясь ни минуты. Район, в котором нам предстояло поселиться, назывался самым романтичным словом в мире – Бомонти! Сколько музыки было в этом новом сочетании звуков… Всю дорогу до отеля я вспоминала невероятное ощущение от стамбульского кейфа, очаровательную миллионершу Коко и, конечно же, Ешим, которая долго обнимала меня, прежде чем проститься, и обещала обязательно угостить настоящим стамбульским завтраком, как только наладится погода.
Проходя мимо мечети, я заглянула во дворик, где еще недавно мы мило болтали под снегом с огромным псом. Кроме нескольких попрошаек, у входа никого не было. Я грустно вздохнула и побрела дальше уже не так весело. Мотоциклисты, которых здесь было определенно немало, не желая стоять в пробках, проворно выезжали на тротуары и пару раз едва не зацепили меня зеркалами.
С моря подул леденящий ветер. В кармане завибрировал телефон, но я не могла шевелить пальцами от холода и не отвечала. Я просто шла, радуясь тому, что этот день был именно таким.
Загадочный кейф с ароматом свежезаваренного кофе
18 марта
Стамбульские квартиры без единого гвоздика для шляпы. – Зал для собак в стиле рококо. – Антикварная плита болотного цвета и медная джезва. – Румяная гречанка Айше и османский кофе фанариотов. – Странное предсказание кофейной гущи. – Лучшие мезе в городе в лавке Туана. – Мокрые ноги и небрежные стрелки на глазах. – Ужин при свечах, который все-таки состоялся.
В этом городе недели летели быстрее, чем где бы то ни было. Переезд, которого я так боялась, был почти пережит. В углу гостиной стояли еще несколько коробок, но я знала, что до них доберусь не скоро. Так было всегда – на финише мне никогда не удавалось сделать последний рывок. Система сборов, отработанная за последние годы до мелочей, казалась идеальной. Еще в Ташкенте я собирала пронумерованные коробки по четкой схеме, делая подробный список в специальном блокноте. Теперь это было похоже на магию. Когда мужу срочно понадобился его швейцарский ножик, мне достаточно было бегло пробежаться по записям – и я тут же указала ему на помятую коробку номер пятьдесят семь, в которой он без труда нашел то, что искал.
– Не понимаю, как ты это делаешь. – И он с изумленным лицом побрел в спальню отскребать краску с розетки у кровати. Прежние арендаторы, когда перекрашивали стены, кое-где заляпали их. Пока это был единственный недостаток, который мы обнаружили в этой квартире.
Обживать новый дом всегда непросто. Каждое утро я выпроваживала домочадцев за порог и тут же принималась за его обустройство. Все наши сто картин должны были найти себе угол, а это, знаете ли, не так просто… Навьюченная безразмерными охапками одежды и стопками книг, я кочевала из одной комнаты в другую в поисках оптимального места для всего этого в нашем новом двухсотметровом обиталище. На четверых на самом деле не так уж и много… Особенно если учесть, что до этого мы едва помещались в четырехэтажном особняке, сплошь обустроенном гардеробными, шкафами, кладовыми и подвалами.
В Стамбуле квартиры сдаются без единого гвоздика, на который можно было бы повесить ну хотя бы шляпу. Или зонтик. Ни шкафов, ни гардеробных!
Один плюс: маршрут до магазина IKEA я могу проложить даже в тумане и без помощи карты. Сколько раз за последние недели я металась туда и обратно, известно одному моему шестилетнему «Санта Фе», который проявил удивительную способность вмещать в себя ровно столько, сколько могла купить его расточительная хозяйка.
Я заварила себе пакетик ромашкового чая и устроилась на балконе, предвкушая скорое цветение все еще неизвестных мне деревьев, которые кронами почти касались наших окон. Скорчив пренеприятнейшую гримасу настырному солнцу в просвете между соседними домами, я старалась настроиться на добрый лад и сконцентрироваться на настоящем. Нужно было писать новую главу жизни, увлекательной и интересной. Телефон запиликал. Письмо из издательства напоминало о сроках сдачи рукописи. Выходило, мне предстояло писать не только собственную жизнь, но и заканчивать сказочную повесть о приключениях девочки из индейского племени, начатую еще в прошлом году, в другой стране, а значит, в прошлой жизни. Успеть за месяц такое просто невозможно. Страх не справиться в срок вместе с холодным ветром пробежал мурашками по коже, и я буквально впилась в еще теплую кружку с чаем.
В дверь зазвонили. Не выпуская все той же спасительной чашки из рук, я медленно побрела в коридор. Меньше всего хотелось являться перед кем-то в том виде, в котором я пребывала тем утром. Кто бы это ни был. Замок щелкнул. На пороге, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, стояла краснощекая женщина. В руках она держала горшок с гигантской цветущей орхидеей. Мой унылый вид с чашкой, из которой сиротливо выглядывала этикетка от чайного пакетика, очевидно, ее смутил. Слегка подвинув меня, она сделала шаг вперед и внимательно осмотрела холл, который больше походил на склад компании FedEx в канун Рождества. Пустые коробки я не выбрасывала, а складировала в коридоре, чтобы позже спустить в гараж. Уж я-то знаю цену хорошим коробкам…
Наконец, эта разрумяненная цветочница вручила вазон и что-то пробормотала по-турецки.
– Ben türkçe bilmiyorum
[9], – это была первая фраза на турецком, которую я выучила еще до прилета в Стамбул.
– По-русски знаешь? – с ужасным акцентом переспросила она.
Не веря своему счастью, я, как китайский болванчик, закивала головой: это была первая русская фраза, которую я услышала за последний месяц вне дома. Хотя формально я, конечно, находилась в тот момент именно в нем.
– Мой хозяйка тебе дарил. Я из тут. – И она указала довольно крупной в сравнении с ее небольшим телом ладонью на дверь напротив. Я вспомнила, что последнюю неделю из этой двери туда-сюда сновали мастера с перфораторами и стремянками. Больше никаких ассоциаций с ней не было и быть не могло, учитывая то, как непродолжительно мы находились в этом доме.
Я с трудом удерживала в одной руке огромную орхидею в тяжелом керамическом горшке.
