– Ты – да, – задумчиво ответила Шарлотта. – И здесь пока не столько работы, чтобы дилетантки вроде нас пригодились.
– Что ты имеешь в виду? – пальцы Анны прекратили свое занятие.
– Я записалась в добровольческий медицинский отряд, – на одном дыхании выдала Шарлотта. – Дома поговорим.
Дома Шарлотта собрала всех и объявила, что отбывает на Западный фронт в конце лета.
– Господи! Зачем, Шарлотта? – воскликнула Анна, обнимая детей.
– Там каждая пара рук нужна, – спокойно ответила Шарлотта. – И не делай такое лицо, Анна. Если всякая женщина решит, что война – не ее забота и проще отсидеться дома, кто поможет нашим мужьям, которые сейчас рискуют собой ежечасно? Кто перевязывал недавно рану нашему Джону, по-твоему?
– Ах, не говори таких ужасных вещей, – Анна заплакала.
– Я горжусь тобой, – сказал мистер Аддерли. – Ты мое дитя, и мне тяжело тебя отпустить, но ты также и дочь великой державы, которая просит о помощи.
Миссис Аддерли ничего не сказала, а просто обняла Шарлотту, как и серьезная, будто в миг повзрослевшая Вивьен.
3
Весенний дождь шел непрерывно, размывая траншеи. Солдаты вязли в грязи, с хлюпаньем отрывая ноги от окопной жижи. В такую слякоть патриотический подъем и романтическое воодушевление войной даже у новобранцев сходили на нет.
Приключение, поначалу казавшееся веселым, обернулось варварской бойней. Одно сражение могло длиться несколько дней, а то и недель. Люди тысячами гибли от снарядов и пулеметных очередей. Неуправляемые миллионные армии, рассыпавшись по полям сражений, в грохоте металла не слышали командиров и действовали хаотично.
Западный фронт представлял собой запутанный лабиринт траншей с землянками и блиндажами. Солдаты великой окопной войны вынуждены были в буквальном смысле зарываться под землю. И все это оплетала паутина германской колючей проволоки, в которой англичане часто находили смерть, не сумев выбраться.
Враг испытывал на армиях Антанты одно бесчеловечное изобретение за другим. Только самый воспаленный разум мог выдумать огнеметы и химическое оружие. Громадные языки драконьего пламени и ядовитые испарения колдовских болот – вот чем они были поначалу для охваченных ужасом англичан, разом отброшенных суевериями на несколько веков назад.
Порой живые завидовали мертвым. Участились случаи дезертирства. Кроме того, солдаты нарочно подставлялись под пули или увечили себя, чтобы попасть в госпиталь, откуда их могли комиссовать домой или отправить долечиваться в английские лазареты. А если очень повезет, то, пока они будут поправляться, война и вовсе кончится.
Несмотря на все ужасы, война сплотила людей. Теперь плечом к плечу сражались католики и протестанты, буржуазия и пролетариат, аристократы и крестьяне. И никому не было дела до твоего прошлого.
Поздним апрельским вечером возле штаба ожидала группа промокших до костей солдат, готовых к рейду. Здесь насчитывалось двадцать рядовых, включая Тедди, четыре сержанта и один офицер – все тот же капитан Уэстроу. Это была первая вылазка Джона в звании сержанта.
В штабе к нему относились благосклонно из-за его дисциплинированности и ответственности. Кроме того, Джон демонстрировал прекрасные стратегические качества и умел организовать людей. Капрал Теодор Гастингс, несмотря на мужество и стойкость в боях, держался особняком и предпочитал действовать в одиночку, а потому не пользовался таким расположением офицеров, как его друг.
Но, несмотря ни на что, капитан сегодня впервые взял Тедди в рейд.
– Он хочет от меня избавиться, теперь я точно уверен, – усмехнулся Тедди, с любопытством разглядывая лицо Джонатана.
– Что уставился? Сам не лучше, – бросил Джон и сплюнул на землю, давно забыв о манерах.
Их лица и волосы были вымазаны черной маскировочной краской, а форма лишена всех знаков отличия.
Наконец дали команду двигаться вперед. Ноги шлепали по воде и грязи, утопали в ямах, производя лишний шум. Ближе к линии фронта пришлось передвигаться ползком, чтобы не шуметь. Красные сигнальные огни вспыхивали, указывая дорогу.
Капитан Уэстроу приподнял голову и остановился, делая знак рукой следовать его примеру. Впереди, совсем близко, должна быть колючая проволока.
Разделившись на пять партий, группа разошлась. Тедди проводил глазами Джонатана, которого поглотила завеса темноты и дождя, медленно выдохнул и пополз за сержантом О’Коннели, возглавлявшим их партию.
На последнем ряду пустых английских окопов партия остановилась. Тедди забрался на окопную насыпь и прислушался. Он видел немецкие осветительные ракеты, время от времени рассеивающие тьму неярким светом. Обычный бой был ему больше по душе. Там не оставалось времени нервничать и думать. Молчаливая вылазка в стан врага, наоборот, располагала к этому.
Почему так тихо? Неужели передовая партия не смогла перебраться сквозь колючую проволоку? Тедди нащупал на поясе гранату.
Тишина впереди взорвалась оглушительным треском ружейных залпов, следом разорвалось несколько гранат. Раздались крики, и снаряды, пролетев над головами ожидающих солдат, обрушились на траншеи, которые они проходили полчаса назад. Сержант О’Коннели скомандовал наступление, и все бросились вперед.
Дальше с Тедди произошло то же, что и в любой атаке. Мозг перестал анализировать, переложив ответственность на инстинкты и везение. Слева пулеметная очередь попала в залитую водой воронку, взбив пену и окатив капрала Гастингса холодными грязными брызгами. Вспышки взрывов и залпов причиняли боль глазам, привыкшим к темноте. От оглушительного рокота проснувшихся орудий быстро заложило уши. Но даже так были слышны хлюпающий топот ног, крики, стоны, звуки борьбы и лязг затворов.
Тедди бежал зигзагами, крича, чтобы выплеснуть напряжение. Пули поднимали фонтанчики брызг, как водяных, так и земляных.
– Бросаем гранаты и отступаем, ребята! – крикнул О’Коннели. – Наступление провалилось.
Теперь заговорила и артиллерия за спиной, прикрывая попавший в ловушку рейд.
– Проклятые боши! Они вообще никогда не спят? – возмутился рядовой справа от Тедди и тут же упал, зарывшись лицом в землю и дергаясь всем телом.
– Не я, – прошептал Тедди.
Передовые заграждения противника были совсем близко, и стало видно, что немцы выбрались из окопов и стреляют чуть ли не в упор. Тедди рванул чеку гранаты и зашвырнул ее как можно дальше вперед прямо на бегу.
Поскользнувшись, он кубарем покатился в двадцатифутовую воронку с обрывистыми стенками. Плюхнувшись в воду, он едва не взлетел от неожиданности, почувствовав под собой человеческое тело.
– Кто тут ванны принимает? – окликнул Тедди. – Живые есть?
– Если ты с меня слезешь, то живые останутся, – его бесцеремонно толкнули.
– Джон! – Тедди нащупал в темноте тело друга, покрытое липкой глиной, и крепко обнял. – Давай выбираться. Ты тут один?
