– Моя смена заканчивается. Я была бы рада пару часов поработать с вами, чтобы помочь и поучиться у вас, – выпалила Эмми на одном выдохе. – Мне есть к чему стремиться, и я ни за что не отступлю, сестра Уайт! Позвольте.
– Я не принимаю таких решений, Эмми, но, если ты попросишь позволения у сестры Блейз… – Шарлотта смутилась, видя, что юная Эмми почитает ее за старшую, хотя по сути они почти равны по положению в госпитале.
– Она ни за что не позволит, – Эмми схватила Шарлотту за руки и умоляюще заглянула в ее зеленые глаза. – Я видела сестру Блейз совсем недавно, она пошла в палатку, наверняка собирается лечь спать. Прошу вас, только пару часов.
– Хорошо, – сдалась Шарлотта.
Эмми радостно обняла ее, едва не запрыгав на месте от радости, и первая скользнула в палату.
«Надо же, сколько энтузиазма. Может быть, я зря обошла сестру Роббинс вниманием», – подумала Шарлотта.
«Ну конечно, сразу же клюнула, кто бы сомневался. Презираю таких добреньких», – думала в это время Эмми, еле сдерживаясь, чтобы сразу не побежать к койке интересовавшего ее молодого человека.
– С чего мы начнем, сестра? – спросила она у Шарлотты. – Может быть, я могу помочь раненым написать письма домой?
– Сейчас почти ночь, дорогая, – улыбнулась Шарлотта. – Не думаю, что они захотят писать письма. Для начала просто пройди по палате и посмотри, не нужно ли сменить постель или повязки, поправь одеяла.
– Я бы хотел написать письмо, – раздался знакомый Эмми голос.
Сестра Роббинс просияла, а Шарлотта пожала плечами и вынула из ящика стола бумагу и карандаш.
Лейтенант Дюпен не столько диктовал письмо, сколько потихоньку рассказывал Эмми о своей жизни. Его родители владели молочной фермой на юге Франции, а окна их домика выходили на реку Рона. Он говорил о младших братьях, которые теперь помогают матери, пока он и отец на фронте. То, какие сорта сыров делает их семья, Анри объяснял так вдохновенно и аппетитно, что рот Эмми наполнился слюной. Она представляла увитую розами и диким виноградом беседку, ласковое южное солнце и коров с пестрыми боками. Идиллическая пасторальная картинка так отчетливо нарисовалась в ее воображении, что девушка почти чувствовала запахи и вкусы, слышала звук пастушьего колокольчика и стук колес телеги.
– Если мой дом переживет войну, Эмми, вы поедете со мной туда? – осторожно спросил Анри.
Это было неожиданно, но показалось таким естественным. Эмми вскинула голову и посмотрела в другой конец палаты, где за столом дремала Шарлотта, не обращающая на них внимания. Дома Эмми тоже ждали родители и братья. Но та жизнь казалась теперь чужой и далекой. Хотя ее отец всегда считал, что каждый должен жить той жизнью, какая досталась ему по рождению, Эмми внезапно поняла, что это не так. Она свободна. Она может выбрать что угодно. Прямо сейчас она может принять решение, которое изменит привычный ход вещей.
– Да, я поеду, – ответила она, торопливо свернула письмо и встала, поправляя фартук суетливыми движениями. – Мне нужно идти, иначе мы с вами привлечем лишнее внимание.
– Вы же записали адрес на конверте, Эмми, – ответил он. – Запомните его. Если вдруг мы с вами потеряемся, вы всегда сможете написать или приехать.
Девушка выдохнула, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и чувствуя себя мятежницей. Она не вернется в Англию, ни за что.
Эмми быстрым шагом прошла мимо сидящей за столом Шарлотты и вышла наружу, с удовольствием нырнув в теплую сентябрьскую ночь с терпким ароматом притоптанной за день травы.
– Эмми, подождите, – это была вышедшая за ней Шарлотта.
Она удивилась, какая перемена произошла в лице вечно надменной Эмми. Ее мягкие губы порозовели и приоткрылись, а в глазах плескались мечты и грезы.
– Эмми, вы меня не обманете, – она крепко сжала плечо девушки, чтобы та не вздумала уйти, не закончив разговор. – Вы и не собирались мне помогать с ранеными. Кажется, у вас намечается роман.
– Это мой жених, – не раздумывая, бросила Эмми, с вызовом глядя на Шарлотту. – Мы никому не говорили. Здесь такое не приветствуется.
– Я не верю, – твердо ответила Шарлотта. – И не советую увлекаться им. Капитан Торп говорит, рана на голове этого французского лейтенанта совсем скверная. Он не вернется домой, Эмми.
В серых глазах Эмми разрасталась грозовая туча.
– Что вы такое несете? Быть может, вы плохо ухаживаете за ним? Тогда я буду это делать.
Шарлотта не раз видела сестру Роббинс раздраженной, и в такие моменты в ее голове начинали появляться какие-то смутные мысли, которые никак не могли обрести форму. Будто что-то очевидное ускользало от внимания сестры Уайт.
– Что он наговорил вам? – настаивала она.
– Не ваше дело, – сквозь зубы прошипела Эмми, пытаясь вырваться.
– Мое. Я старше и понимаю, что может происходить в таких ситуациях. Раненым часто кажется, что они влюблены в сестер, потому что мы для них – ангелы спасения и милосердия. Мы облегчаем страдания и вырываем их из лап смерти. К тому же, на фронте не так много женщин. Возможно, ваш «жених» чувствует приближение смерти, а потому торопится взять от жизни все, что только можно.
– Почему вы так циничны? – поразилась Эмми. – Вы, видно, никогда не любили.
На этих словах пальцы Шарлотты разжались, и рука безвольно скользнула вниз.
– Ты ошибаешься, Эмми. Мой любимый здесь, во Франции – ежедневно рискует жизнью, как рисковал и этот бедняга лейтенант.
Расплывчатые мысли, казалось, вот-вот соберутся в одну цельную и четкую. Шарлотта внимательно посмотрела на Эмми Роббинс, которая, получив свободу, и не думала бежать от нее.
– Эмми, я будто бы знаю тебя, но откуда? Ты не бывала в Париже?
– Все бывали в Париже, – буркнула вредная девчонка.
– Не все, – возразила Шарлотта. – Если ты так считаешь, то значит, ты из очень хорошей семьи, не знающей, что такое бедность. Ты живешь в Лондоне? В Шеппертоне? Может, ты из Шотландии?
– Мы играем в загадки? Я пас. Отвечать не буду.
– Ты училась в академии святого Августина? Хотя нет, ты слишком юна, чтобы мы могли там находиться в одно время… Может, я видела тебя на каком-то светском мероприятии? В театре? Прости, ты ведь и впрямь из семьи с высоким положением в обществе?
Эмми сердито буравила Шарлотту взглядом.
– Я из семьи торговца цветами, из Лондона. Может, вы покупали у меня букет. Я иногда стою за прилавком. В академиях я не училась, на балах и в театрах не бывала. А в Париже у нас живут родственники.
Этот взгляд, боже! Серая сталь глаз и презрительно сжатые губы. Надменная цветочница? Как же! Вот оно, именно это, такое очевидное, ускользало от вечно занятой Шарлотты!
– Амелия? – выдохнула Шарлотта. – Я тебя видела всего один раз в жизни, на похоронах Изабеллы Гастингс. Но ты ведь Амелия, дочь графа Хантингдона, так?
