Они изо всех сил старались развлекаться: Шарлотта тихонько подпевала пластинкам, Анна учила Джейми танцевать фокстрот, о котором сама имела смутное представление, девочки беспорядочно кружились вокруг, а малыш Гил просто хлопал в ладоши и радостно смеялся, не вполне понимая, что происходит.
– Я скучаю по старым бальным танцам, – однажды призналась Шарлотта сестре. – Это, наверное, чересчур консервативно с моей стороны.
– Ты еще начни тосковать по корсетам, – Анна закатила глаза и кокетливо поправила сделанную недавно стрижку.
Шарлотта сдержанно усмехнулась.
– Что? – воскликнула Анна. – Ты сейчас в нем? У тебя воздух в легких лишний?
– Я не туго, Анна, – рассмеялась Шарлотта. – А ты разве не хотела бы станцевать вальс? Фокстрот не для ноги Джона…
В память осколком разбитого стекла впилось воспоминание: рука Тедди чуть ниже лопаток Шарлотты и строгий взгляд директрисы Говард. У нее сбилось дыхание. Анна притихла, прекрасно понимая, о чем думает сестра.
– В нашей гостиной недостаточно места для вальса, – тихо сказала она. – И в нашей жизни теперь, пожалуй, тоже…
***
В первую неделю ноября 1918 года стало понятно, что начавшееся в Амьене победоносное Стодневное наступление вот-вот завершится полным поражением вражеских войск. Вскоре оставшаяся без союзников Германия заявила о готовности к перемирию, опасаясь вторжения на свои земли и требования об окончательной капитуляции.
В 11 часов 11 ноября капитан британской армии Эдмунд Стенфилд медленным движением руки повесил винтовку на плечо и осторожно выглянул из окопа, находившегося на территории Бельгии, где он учил детей, а теперь вынужден был убивать вражеских солдат.
Орудия смолкли, и враждебные армии остановились на тех позициях, которые они занимали. Эдмунд понимал, что сейчас по всему фронту произошло то же самое, ведь утром, несколько часов назад, под Парижем был подписан договор о перемирии. Но страх не оставлял его. Разве вот так резко кончаются войны?
Эдмунд с трудом выбрался из окопа на негнущихся ногах и выпрямился, глядя в сторону позиций врага. Что помешает сейчас какому-нибудь немцу выстрелить в него? Но никто не стрелял. Английские солдаты один за другим выбирались из опостылевших окопов и невидящими глазами оглядывали недавнее поле боя.
Эдмунд кивнул стоящему справа от него молодому рядовому, который совсем недавно оказался в их роте. Тот растерянно пожал плечами и попытался улыбнуться. Страха, смущение и даже своего рода печаль охватили капитана Стенфилда. Теперь, спустя столько лет, ему казалось, что он умеет только воевать. После всего, что было, как теперь сменить винтовку на указку и вернуться в класс? Как взять мел в руки, по локоть покрытые кровью, которую никогда не смыть?
Он тяжело осел на землю и тупо уставился на непонятно как уцелевший ярко-алый мак, качавший головкой в футе от бруствера. Откуда он здесь взялся в ноябре? Как его не затоптали? Цвет лепестков напоминал о крови, пролившейся на полях – цветок будто вобрал ее в себя.
Следующей весной здесь расцветет множество маков и других цветов, которые больше не растопчут тяжелые армейские сапоги.
***
Куранты Биг Бена, а за ними и колокола по всей Великобритании вызванивали победу. Чудовищный враг, чья военная и техническая мощь так долго угрожала существованию Родины, довела до полного изнеможения союзников и уничтожила огромную Российскую империю, наконец повержен в прах и униженно просит о мирном договоре. Все закончилось.
Народ, чьи силы были на исходе, теперь полностью отдался ликованию и радости. Улицы наполнились торжествующей толпой, охваченной неописуемым возбуждением и со всех сторон стекавшейся к Трафальгарской площади, которая никак не могла вместить всех желающих. Вдоль улицы Мэлл выстроили тройные ряды захваченных неприятельских пушек. Весело хлопали на ветру британские флаги.
– В последний раз видел такую толпу на юбилее королевы Виктории, – радостно прокричал мистер Аддерли, а последняя часть его фразы была со смехом подхвачена Джоном и Шарлоттой. – Интересно, появится ли его Его Величество? Однако, зря мы оставили детей дома. Каждый британец должен увидеть и запомнить этот день.
– Па, даже мы рискуем быть раздавленными, – возразил Джон, локтями пробивая дорогу.
За ним, как за ледоколом, следовала Анна с лихорадочным румянцем на щеках. Шарлотта крепко держала за руку Вивьен, которую сочли достаточно взрослой, чтобы взять с собой. Толпа отрывала их друг от друга, Вивьен смеялась.
Народ громко распевал веселые песни, периодически сменявшиеся гимном. Кучка пританцовывающих и свистящих подростков несла, высоко подняв над головой, кусок белого полотна, на котором не очень умело был нарисован улепетывающий в Голландию кайзер.
Миссис Аддерли не пошла с семьей, оставшись дома, чтобы помочь Агнесс и Мейгрид приготовить для всех праздничный ужин. Конечно же, никто из Аддерли до площади так и не добрался, короля тоже никому увидеть не удалось. Они вернулись к вечеру, изрядно растрепанные, с оттоптанными ногами, а на столе ждал роскошный ужин. Для такого случая достали новую скатерть, лучшую посуду и столовое серебро. Стол украшали свечи и букеты цветов.
Мистер Аддерли, поднявшись с места и воздев вверх руку с бокалом шампанского, произнес длинный, замысловатый тост, как прежде полный патриотизма и гордости за Отечество, который заканчивался следующими словами:
– Я предлагаю всем встать и выпить за славу победителей и за урок, который, смею надеяться, вынесли побежденные. За то, чтобы единственной проливающейся жидкостью с этого дня стало хорошее вино. И за цвет британской нации, навеки оставшийся лежать на полях Франции, Бельгии, Голландии и так далее.
Шарлотта, сделав небольшой глоток, извинилась и поспешно покинула столовую. В темном холле она подошла к большому окну, выходящему на улицу. Лондон, в последние годы войны погруженный по ночам в глубокий мрак, горел теперь праздничными огнями. Снаружи доносились смех и звуки музыки.
Шарлотта приблизила губы к стеклу, медленно выдохнула и вывела неровное сердечко по запотевшей глади.
– С победой тебя, Тео, – прошептала она. – И… прощай.
Смахнув непрошенную слезинку, она уверенным шагом вернулась к семье, твердо намереваясь сегодня играть и петь им самые веселые песни, какие попросят, и так долго, как они захотят, – хоть до самого утра.
Никто не подал вида, когда она вернулась, будто отсутствие Шарлотты осталось незамеченным. Только Джонатан легким приветственным жестом поднял бокал и слегка склонил голову, давая сестре понять, что пьет это шампанское за нее.
Эпилог. 1920г. Свеча в банке
Лето в Хайленде выдалось прохладнее, чем обычно. Семья Джонатана провела в Алых Маках ровно два дня, после чего он увез их в Бад. Миссис Аддерли тоже была бы не прочь отдохнуть на морском берегу, но из солидарности осталась с Шарлоттой, которая упрямо не желала покидать милую сердцу Шотландию.
