В следующем исследовании Шатле снова отловила около сотни голубей и поселила в птичниках. Она сделала все так же, как в прошлый раз, но теперь без тяжелых металлов осталось всего два птичника для контрольных особей – в остальных птицы пили воду с небольшим содержанием цинка, свинца или обоих металлов сразу. Это исследование вновь показало, что в перьях более темных голубей содержится больше цинка и свинца. Выяснилось и еще кое-что: у выживших птенцов, подверженных, как и их родители, воздействию свинца, перья темнее, чем у тех, кто вырос в чистой среде. Это дает основания полагать, что светлые птенцы умерли вскоре после вылупления, а значит, темные перья действительно дают эволюционное преимущество в загрязненной тяжелыми металлами среде.
Возможно, исследования Шатле означают, что оперение городских голубей постепенно становится темнее благодаря очищающим свойствам перьев с большим содержанием меланина. А может, все немного сложнее, ведь производящие меланин гены также связаны с регуляцией гормона стресса и иммунной системой. Кто знает, может быть, цвет оперения голубей и содержание тяжелых металлов в их среде обитания не находятся в прямой зависимости друг от друга. Может быть, это часть более сложной адаптации, ведь нагрузки на систему стрессовых реакций и иммунную систему животных в городе совсем не такие, как в природе. К этому мы вернемся позже.
Итак, как это ни удивительно, животные и растения способны адаптироваться к самым отвратительным веществам, которые проникают из-за нас в их среду обитания. Скоро мы убедимся, что это относится далеко не ко всем видам: многие исчезают, не сумев приспособиться. Те же, кто все-таки сумел, обычно дорого за это платят. Так или иначе, тот факт, что некоторые виды все же успешно подстраиваются под загрязнение их среды химикатами, подчеркивает всю мощь стремительной городской эволюции.
12. Яркие огни, большой город
Раз в год взору жителей и гостей Нью-Йорка предстает световая инсталляция «Посвящение в свете» – ее включают в память о жертвах теракта 11 сентября 2001 года. Восемьдесят восемь ксеноновых прожекторов, каждый мощностью в 8000 ватт, образуют два ярко-голубых луча света, устремляющихся в ночное небо на юге Манхэттена, где когда-то возвышались башни-близнецы. Эти лучи служат напоминанием о трагедии, произошедшей в тот роковой день. Продюсер инсталляции, покойный Майкл Джеймс Ахерн, как-то сказал о ней: «Она пробуждает множество чувств, воспоминаний и мыслей о том, к чему мы стремимся, – о том, в чем нет противоречий и разногласий».
Тем не менее, как и практически любая масштабная людская затея, этот неосязаемый монумент и сам раз за разом приводит к беде. Раз в год десятки тысяч перелетных птиц, которые обычно летают по ночам, оказываются заперты в световой клетке. Пик осенней миграции приходится как раз на середину сентября, а юг Манхэттена служит разным видам из семейства древесницевых ориентиром для перелета на юг. Каждый год 11 сентября в мемориальных столпах света кружат целые стаи сбитых с толку птиц. Они перелетают от одного луча к другому и встревоженно щебечут. При каждом запуске инсталляции присутствуют волонтеры из Национального Одюбоновского общества – они спасают упавших от изнеможения американских горихвосток, золотоголовых дроздовых певунов, пегих певунов и белоглазых парул, а также указывают, когда нужно ненадолго отключить свет, чтобы те могли прийти в себя и продолжить миграцию. И все же инсталляция каждый раз приводит к гибели птиц, измотанных долгим перелетом, или по меньшей мере добавляет им стресса и усталости.
Световое загрязнение сильно повлияло на массовую миграцию животных и на финале чемпионата Европы по футболу – не менее масштабном мероприятии, вызывающем уже совсем другие чувства. На огромном стадионе «Стад де Франс» в Париже на 10 июля 2016 года был запланирован матч команд Франции и Португалии. Теплой ночью перед матчем персонал в целях безопасности не стал выключать свет, и тогда на пустой стадион, освещенный яркими прожекторами, слетелись несметные стаи мотыльков – в основном совки-гамма (Autographa gamma), названные так из-за белого символа γ на темно-серых передних крыльях. Каждую весну совка-гамма мигрирует, поддерживая при этом высоту в несколько сотен метров. Сотни миллионов бабочек летят с юга Европы к капустным, картофельным и другим полям на севере, где урожай запаздывает. Иногда в середине лета по западу и северу Европы проходят дополнительные волны миграции. Именно во время такой волны мотыльки, как им и полагается, устремились на свет стадионных прожекторов. Тысячи особей подлетели слишком близко к горячим источникам света и погибли. Остальные мотыльки в замешательстве спустились на футбольное поле. Когда наутро свет выключили, они спрятались в траве и остались сидеть там.
Вечером 80 тысяч зрителей расселись по своим местам, и на стадионе снова включили свет, разбудив спящих в траве гостей. Пока игроки разминались, низко над полем тут и там порхали разбуженные мотыльки, а к началу матча – в 21:00 – вокруг игроков кружили уже тысячи насекомых. На фотографиях с матча можно увидеть, как недовольные сотрудники УЕФА сгоняют бабочек с темно-синих костюмов, как мотыльки загораживают объективы камер и облепляют футбольные ворота, как рабочие тщетно пытаются очистить линии на поле пылесосами и, наконец, как на 24-й минуте рыдает из-за травмы колена Криштиану Роналду, а на лице у него пьет слезы мотылек.
Птицы в световой инсталляции и стаи мотыльков на футбольном чемпионате – лишь два примечательных примера того, как искусственное освещение привлекает ночных животных. То же самое происходит всегда и везде, когда мы включаем лампы накаливания, светодиодные табло, газоразрядные лампы и другие источники света, чтобы не подпускать к себе ночную тьму. Вряд ли изобретателям всего этого приходило в голову, что такой свет повлияет на поведение и биологические часы ночных животных и даже растений.
Мотыльки и другие насекомые, ведущие ночной образ жизни, известны тем, что беспечно летят на свет. Если выйти теплой летней ночью на крыльцо и зажечь свечу, они слетятся на пламя, покружат вокруг него, обожгут себе крылья и в конце концов влетят прямо в расплавленный парафин. Ученые до сих пор недоумевают, почему они так себя ведут. На протяжении миллионов лет мотыльки эволюционировали, не зная искусственного света, так что их влечение к лампочкам должно быть напрямую связано с реакцией на свет естественный. Согласно одной популярной теории, летающие по ночам животные ориентируются в пространстве с помощью луны и звезд. Эти светила находятся далеко и, если смотреть с Земли, движутся очень медленно. Поддерживая постоянный угол относительно луны или яркой звезды, насекомое может спокойно лететь по прямой. Впервые увидев искусственный источник света, мотыльки наверняка сочли его за очередную путеводную метку. И все же по сравнению с небесными светилами наземные источники света находятся очень близко, а значит, не могут служить стационарными ориентирами. Чтобы поддерживать постоянный угол относительно лампочки или горящей свечи, мотыльку приходится кружить вокруг них и подлетать все ближе, чтобы потом обжечься или вовсе сгинуть в огне. Как там у Шекспира? «Моль налетела на свечу…»
Так или иначе, с тех пор как люди осветили ночь кострами, факелами, масляными лампами и электрическими светильниками, из-за них начали без счета гибнуть насекомые. Одни сгорают или сильно обжигаются, подлетев к источнику света слишком близко, а других поджидают там летучие мыши, совы и гекконы, привыкшие к легкой добыче. Те же, кому удается избежать печальной участи, тратят бесценное время не на поиски пищи или партнера для спаривания, а на бессмысленное кружение вокруг источника света. В конечном счете даже это может стоить им победы в борьбе за выживание.
