Встреча уже подходила к концу, и Эндрю Петерсон произнес заключительную речь. Он рассказал историю о пасторе, у которого в кабинете было потайное прозрачное окно: он видел то, что происходило снаружи, а его не видел никто. Однажды, когда он работал, мимо проходила мать с двумя детьми. Она разговаривала по телефону, остановилась у окна и стала смотреть на свое отражение в стекле, не зная, что пастор наблюдает за ней. Ее лицо выразило явное недовольство. А дети, которые тоже посмотрели на себя, быстро отвлеклись от своих отражений, прислонили к стеклу сложенные лодочками ладони и разглядели пастора с другой стороны.
Именно на этом Эндрю завершил наш совместный уик-энд, оставив всех размышлять об этой истории.
Я была глубоко благодарна ему за то, что он не прибавил к своему рассказу ни морали, ни объяснения. Люди, собравшиеся там, не боялись открытых концовок, могли оставить место для тайны и чуда и дать Святому Духу возможность сказать нечто неожиданное.
Кстати, тогда я еще не знала, что меня отделяли всего двадцать четыре часа от странного откровения, которого я не просила, но, получив его, очень обрадовалась. Вначале небольшая предыстория.
* * *
Трудно объяснить словами то, что происходит в сердце семнадцатилетней девушки, мечтающей, чтобы жизнь была сплошь поэзия и красота, когда рядом появляется кто-то и говорит, что это так и есть. Если вы слушали мой подкаст, то, вероятно, уже знаете, о ком эта история. Я училась в выпускном классе школы и как-то раз опоздала на заседание нашей молодежной группы. Я не знала, что было запланировано выступление приглашенного музыканта. Когда я увидела девушку с глубоко посаженными, таинственными глазами, скрывавшими больше историй, чем полагается знать в столь юном возрасте, я поняла, что сейчас будет что-то необычное. Она взяла в руки гитару – ее хрупкое тело почти полностью спряталось за корпусом инструмента – и начала петь.
Подробнее я описала ее в своей книге «Миллион способов», поскольку для меня это был важный момент жизни. Я понимала, что девушка поет не просто ноты – она пела историю. Многие годы после того, как мне довелось впервые слушать Сару Мейсен тем вечером в молодежной группе баптистской церкви Хайленд-Парк в Саутфилде, штат Мичиган, я находила всевозможные способы вставлять строки ее стихов в заголовки собственного дневника и темы электронных писем. Знаю, это может показаться странным, но тогда это было для меня формой выражения. Цитирование ее стихов стало моим первым робким шагом к открытию собственного мира слов. Ее музыка была саундтреком первого и второго курса в колледже, а потом строка из песни «Вторник» стала источником вдохновения и названием одной из моих книг – «Просто вторник».
Возможно, вы ничего не знаете о Саре Мейсен. Может быть, вы слышали о ее муже, писателе и теологе Дэвиде Дарке, или девере Йоне Формане, лидере группы Switchfoot. В любом случае может показаться, что она либо упустила свой большой прорыв, либо еще не дождалась его. Она добилась некоторого успеха в конце девяностых, но потом пропала. Однако вся работа, которую Сара делала, создавая свою музыку в молодости и выстраивая свою жизнь, повзрослев, огромна и важна. Выступление перед застенчивыми школьниками определенно не было гламурным концертом. Но мое сердце полно благодарности за то, что оно состоялось. Я была одной из тех школьников – опоздавшая, сидевшая в заднем ряду, растроганная щедростью ее артистического таланта и простым отказом делать выводы вместо нас.
Может быть, так и надо – не ждать большого прорыва, а взять то живое внутри тебя и прикоснуться им к ранам других. Музыка Сары сделала это для меня тем холодным вечером в Мичигане. Она пробудила во мне нечто такое, к чему еще никто никогда не прикасался. Она не отвечала на открытые вопросы и не пыталась объяснять мне мою веру. Она просто делилась собственной, предлагая свое искусство с душевной щедростью, позволяя слушателю самому решать, принимать его или нет. Тем вечером я не искала вдохновения. Но оно было в достатке: бери – не хочу.
Потом я окончила мичиганскую школу, на пару лет уехала в колледж в Южную Каролину, затем перевелась в другой в Северной. Именно там, через несколько лет после первой встречи, я услышала, что Сара Мейсен приехала в мой городок и сыграет концерт под открытым небом на бейсбольном стадионе. Билета у меня не было, поскольку тогда я была недостаточно предусмотрительна, чтобы заранее планировать подобные события. В результате водительское сиденье моей маленькой черной «Короллы» стало лучшим зрительским местом, какое я могла для себя добыть. Я приехала в парк, нашла местечко на улице, достаточно близко к стадиону, чтобы худо-бедно что-то слышать, опустила стекла в машине и тем и довольствовалась. Мне повезло, я смогла сносно слышать музыку с места, где припарковалась, не прекрасно, но достаточно хорошо. Затем, посреди песни Come In, супружеская пара, решившая уйти с концерта пораньше, увидела меня, прислушивающуюся на переднем сиденье в машине. Они милосердно отдали мне один из своих билетов. Я с благодарностью приняла дар, и через считаные минуты блеклые, приглушенные тона музыки, слышавшиеся мне с улицы, сменились богатыми и красочными.
Я сидела в одном из первых рядов и наслаждалась музыкой. После концерта Сара пришла в сектор, где ее ждали поклонники, и я в том числе. Мы в итоге разговорились. О том, что ее брат и я, как оказалось, учились в одной школе в пригороде Детройта, хоть и не в одно время; о том, как я впервые слушала ее, когда она приехала на концерт в нашу молодежную группу и пела поэтичные песни в стиле фолк, сидя на табурете перед зрителями, и как я с тех пор стала ее преданной поклонницей.
2014 год, и Hutchmoot завершил свою работу. Я пытаюсь определить, следует ли мне зайти в церковь перед отъездом и какую в этом случае выбрать. Решения, несомненно, малозначимые, но после уик-энда, проведенного вне дома, и наплыва информации даже маленькие узелки нелегко распутать.
Я неместная, поэтому сверяюсь с проспектом, который нам раздали, и выбираю для посещения церковь Искупителя. Именно там мы собирались, и она мне больше всего знакома. Я нервничаю, входя внутрь, поскольку последние несколько дней провела одна. Как правило, мне это нравится, но через некоторое время становится… чуточку одиноко.
Я сажусь на скамью позади компании людей, которых видела на мероприятии. После завершения традиционного англиканского богослужения думаю, где бы пообедать. Есть в одиночестве не хочется, но и просидеть следующие пять часов в ожидании вылета в аэропорту – тоже безрадостная перспектива. Нерешительность начинает меня злить. У меня есть арендованная машина, надо просто сесть и ехать. Не хватает не только пищи телесной, но и общения, поэтому идея найти какой-то ресторан и обедать там в одиночестве меня совершенно не привлекает.
Пока я заторможенно собираюсь, выторговывая немного времени «на подумать», люди, сидевшие передо мной, оборачиваются и просто приглашают меня пообедать с ними вместе. «Если хотите, – говорят они, – можете поехать вместе с нами». И я соглашаюсь. Такого не было в плане, и это была не моя идея, но их простое приглашение поехать с ними и стать частью их компании становится для меня в тот день подарком. Оно было не обязательным, но определенно желанным.
