В то время я расположилась на отдых у ритода Пунаг, в Кхаме. Однажды днем я находилась с моим поваром в хижине, которую мы использовали как кухню. Мальчик попросил дать ему продукты. Я ответила:
– Пойдем в мою палатку – там выберешь все, что тебе нужно, из коробок.
Вышли мы на улицу и уже были у моей палатки, как оба увидели ламу-отшельника, сидящего на складном стульчике рядом с моим походным столом. Меня это не удивило – этот лама часто приходил ко мне поговорить. Повар сказал только:
– Пришел римпош, пойду поскорее приготовлю ему чай, а продукты позже возьму.
– Хорошо, – отвечаю, – сделай чай и принеси нам.
Повар вернулся назад, а я продолжала идти прямо к ламе, причем смотрела на него все время, пока он не двигаясь сидел за столом. Когда я была всего в нескольких шагах от палатки, перед ней появилась тонкая дымка тумана, потом она, как занавеска, медленно уплыла в сторону – и вдруг ламу не стало больше видно, исчез.
Вскоре пришел повар и принес чай; увидев меня одну, удивился. Не хотелось мне пугать его, и я объяснила:
– Римпош только передал мне послание, у него не было времени пить чай.
Рассказала о видении ламе, но он только посмеялся надо мной и не ответил на мои вопросы. Но феномен повторился еще раз и просто исчез, когда я разговаривала с ним посреди широкой дороги, – рядом ни домов, ни деревьев, где он мог укрыться.
Создание фантома Йидама, как мы уже видели из описанных в предыдущей главе событий, имеет две разные цели. Высшая – научить послушника: нет других богов и демонов, кроме тех, которых мы создаем в своем собственном воображении. Вторая, не столь приглядная цель – обеспечить себе сильную защиту. Но как фантом божества защитит своего создателя? Тем, что появляется вместо него.
В Тибете есть обычай, что ламы, посвященные в какую-то практику, каждое утро «надевают» на себя личину своего Йидама. Как только совершается этот обряд, злые духи, которые могли встретиться у него на пути, теряют способность узреть его в облике человека, а воспринимают как устрашающее ужасное божество, один вид которого предотвращает попытки причинить ему какой-либо вред. Маги – эксперты в этом искусстве, как они сами говорят, скрывают свою собственную внешность под любой иллюзорной формой.
Среди многих лам, с серьезным видом «надевающих» на себя личину своих Йидамов по утрам, вероятно, немногие действительно способны к подобным чудесам. Не знаю, на самом ли деле они могут провести демонов, но совершенно точно не могут обмануть человеческий взгляд. Правда, слышала, что некоторых лам видели в облике божеств из ламаистского пантеона.
Подстрекаемые чудесными легендами, повествующими о способности древних тубтобс создавать тулпа, некоторые нгаспа и ламы (их немного) желают, хотя и скрывают это, добиться успеха в освоении особых разделов эзотерического учения.
Однако такая практика считается очень опасной для всех, кто не достиг высших умственных и духовных степеней просветления и не полностью знаком с природой психических сил, задействованных в этом процессе.
Как только тулпа получит жизненные силы в количестве достаточном для своего пребывания в виде реального существа, он старается освободиться от контроля своего создателя. Это, как говорят тибетские оккультисты, происходит почти механически, точно так же, как ребенок высвобождается из чрева матери, когда его тело закончило свое формирование и он может жить самостоятельно. Иногда фантом превращается в сына-бунтаря, и борьба между магами и их созданиями становится слышной для многих, причем часто маги бывают сильно ранены или даже убиты ими.
Тибетские маги рассказывают и о случаях, когда тулпа, отправленный с каким-либо заданием, не возвращается назад и отправляется в странствия в виде полуразумной, опасной и злобной куклы. То же самое, говорят они, может случиться, когда создатель тулпа умирает до того, как уничтожит свое создание; хотя, как правило, фантом после смерти хозяина исчезает либо сразу, либо постепенно, как тело, оставленное без пищи. С другой стороны, некоторые тулпа изо всех сил стараются выжить после смерти создателя или их специально создают таким образом, чтобы они остались существовать после смерти создавшего их ламы. Их можно принять за настоящих тулку
[172], и действительно, очень трудно провести четкую демаркационную линию между тулпа и тулку: существование и тех и других основано на одной и той же теории.
Верить ли этим странным рассказам о взбунтовавшихся «материализациях», о фантомах, ставших реальными существами, или отрицать их бытие, считая все это фантастическими сказками, проявлениями дикой фантазии? Вероятно, так и есть, хотя я ни на чем не настаиваю, я только передаю слышанное от людей, которым в других обстоятельствах поверила бы, – впрочем, они могут искренне заблуждаться.
Допуская большую степень преувеличения и делая скидку на сенсационные добавления, лишь с трудом берусь отрицать возможность визуализации и оживления тулпа. Кроме того, у меня была возможность видеть подобные мыслеформы, да и моя природная недоверчивость заставила меня провести опыты на самой себе, и мои усилия увенчались успехом. Чтобы избежать влияния всех видов ламаистских божеств, которых я ежедневно видела вокруг себя, выбрала для своих экспериментов более мелкий персонаж – монаха, низкого и толстого, совершенно безобидного и смешного на вид.
Закрывшись в цам, я занялась выполнением предписанных ритуалов и концентрацией мысли. Через несколько месяцев фантом монаха был образован; фигура его постепенно фиксировалась и приобретала живые черты; он стал добрым гостем, живущим в моем жилище. Затем я нарушила уединение и отправилась путешествовать со своими слугами и палатками.
Монаха мы включили в свою компанию. Хотя я жила открыто, каждый день скакала многие мили на лошади, иллюзия не разрушалась: толстого трапа видела то тут, то там, и мне не требовалось думать о нем, чтобы он появился. Фантом действовал естественным образом, как и все путешественники, и я не давала ему никаких указаний на этот счет. Например, он ходил, останавливался, осматривался вокруг. Иллюзия была главным образом визуальная, но иногда я чувствовала, словно его ряса слегка задевала меня, а однажды мне показалось, что он дотронулся до моего плеча рукой.
Черты, которые я придумала, выстраивая свой фантом, постепенно менялись. Толстое с румяными щеками лицо похудело, затем приобрело слегка насмешливое, хитрое и неприятное выражение; он стал более беспокойным и лысым – короче, вышел из-под моего контроля. Однажды пастух, привезший мне в подарок масло, увидел тулпа в моей палатке и принял его за живого ламу.
Пришлось позволить явлению развиваться своим чередом; однако присутствие нежелательного компаньона начинало действовать мне на нервы, он превратился в мой «дневной кошмар». Более того, я начала планировать поездку в Лхасу и нуждалась в ясном уме, не загруженном никакими посторонними делами; вот почему я решила уничтожить фантом. Мне это удалось, но только через шесть месяцев тяжелой борьбы: порождение моего ума упорно цеплялось за жизнь.
