– Помощник шерифа Тилфорд с меня не слезет. А шериф… Я позвонил ему минувшей ночью. Сказал, чтобы он встретился со мной на поле.
– Зачем ты это сделал? – раздражается она.
– Мне… мне нужно было с кем-то поговорить.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но если тебя запрут в Оукмуре, ничего хорошего из этого не выйдет. Ты не сможешь оттуда выйти, а тем временем твои друзья будут умирать. И Эли тоже умрет. Ты этого хочешь?
– Ничего такого я не хочу. Но если пророчество верно… если я шестой, то я им зачем-то нужен. Возможно, для всех будет лучше, если я побуду под замком, пока все не уладится и эта история не закончится.
– Если только это не ты сам, – говорит она, устремляя на меня пристальный взгляд.
– Клэй Тейт, – произносит доктор Перри, неторопливо войдя в смотровой кабинет, одетый как для игры в гольф. Он лишь едва заметно кивает мисс Грейнджер, просматривая бумаги в зажиме своего планшета, и это кажется мне странным – ведь еще совсем недавно, на Празднике урожая, я видел, как он с ней о чем-то говорил.
– Я слыхал, что сегодня утром тебе пришлось пережить небольшой шок.
– Погиб Бен, – цежу я сквозь зубы.
– Да, мне говорили. – Он дует в свой стетоскоп. – Подростковый суицид – это серьезная проблема. Ты же скажешь мне, если ощутишь подавленность, не так ли, Клэй? – произносит он как-то уж слишком бодро, одновременно слушая мое сердце. – Потому что, если такое случится, я могу дать тебе кое-что, чтобы поднять настроение.
Я смотрю в глаза мисс Грейнджер. Что она имела в виду, когда сказала если только это не ты сам?
– Впрочем, с чего тебе пребывать в унынии? – продолжает он, проверяя мои рефлексы. – Ведь ты держишь, так сказать, тигра за хвост и обязан с ним справиться, верно, квотербек?
Когда я слышу, как он произносит слово «квотербек», мое давление делает резкий скачок.
– Не беспокойся, эта история не должна повлиять на твою игру в пятничном матче.
– Погодите… разве они не собираются отменить матч?
– Да, то, что произошло, трагично, но жизнь должна продолжаться. Американский футбол должен продолжаться. Бен бы и сам этого хотел. Тебе необходимо дать нашему городу что-то такое, во что стоит верить… из-за чего можно устроить праздник. А также тебе необходимо устроить праздник самому себе. Не знаю, как у тебя обстоят дела с интимной жизнью, но думаю, это было бы как раз то, что доктор прописал, – говорит он и подмигивает мне.
В смотровой кабинет без стука входит шериф Илай, и доктор Перри испускает тяжелый вздох.
– У нас сейчас в самом разгаре медицинский осмотр, Илай.
– Он не станет возражать, верно, Клэй? – Шериф непринужденно улыбается, но в глазах его полыхает огонь.
Я смотрю на свои ноги в пропитанных кровью носках, и у меня начинает кружиться голова.
– Мне надо поговорить с ним всего несколько минут, после чего я перестану вас доставать, – произносит шериф и прислоняется к стене.
Они все пялятся на меня, ожидая ответа. Я просто молча киваю; похоже, этого достаточно.
– Мы будем ждать за дверью, – говорит мисс Грейнджер, выходя в коридор.
Доктор Перри идет вслед за ней.
– У тебя пять минут, Илай, – предупреждает он, закрывая за собой дверь.
– Я приехал, как только получил твое сообщение, – понизив голос, говорит шериф. – Ты должен сказать мне, что, черт возьми, здесь происходит, потому что все это мне совсем не нравится, Клэй.
Какая-та часть моего сознания хочет выложить ему все, но мисс Грейнджер права. Возможно, она лжет о сотне других вещей, но окажись я под замком, мне никогда не узнать правды. Конечно, есть шанс, что Илай мне поверит и даже поможет, но я не могу рисковать. Сейчас самое важное – это защитить мою семью, защитить Эли.
– Я ничего не помню.
– Если бы решения принимал Тилфорд, ты бы уже был арестован. – Шериф щурит глаза. – Поговори со мной, Клэй. Я вижу, когда от меня что-то скрывают.
– Послушайте… – Я вытираю потные ладони о джинсы. – Тут происходит нечто поважнее, чем вы и я.
– Странно. – Правая сторона его рта дергается. – То же самое сказал мне младший Уиггинс, когда мы вытащили его из огня. Знаешь, ведь их трейлер взорвался за несколько часов до того, как твой отец отправился в тот вечер в хлев для стельных коров. И тем не менее Ли уже тогда рассказал нам, что твой отец собирается сделать. А еще сказал, что уже слишком поздно, что за ним придет дьявол. Что он придет за всеми нами. Что мы должны приготовиться его приходу и возрадоваться крови золотого тельца.
Я пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица, но чувствую, как от него разом отливает вся кровь. Откуда, черт возьми, Ли Уиггинс мог обо всем этом знать?
– Это что-нибудь говорит тебе, Клэй? – с нажимом спрашивает шериф Илай. Я качаю головой, но при этом не могу посмотреть ему в глаза. – Недавно ты явился ко мне домой посреди ночи и стал говорить о коровах и крови и Обществе охраны старины. Тогда ты рассказал, что переехал комбайном теленка, и я сейчас подумал… Быть может, между всем этим существует какая-то связь? Не поэтому ли Джесс проводит время с Ли Уиггинсом в лесу за заправкой Мерритта? Вы что, участвуете в этом деле вместе?
– Не знаю, где вы берете эту вашу информацию, но она абсолютно неверна. Джесс больше не водит компании с этим типом.
– А ты в этом уверен? – говорит Илай. – Потому что я сам видел их вместе совсем недавно, вечером в воскресенье.
– После Праздника урожая Джесс находится дома.
– Не обижайся… – шериф поправляет свою шляпу, – но ведь галлюцинации случаются не у меня, а у тебя, что, разве не так? – Я ерзаю на смотровом столе, и бумага, на которой я лежу, шуршит. – Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной, Клэй. – Шериф смягчает тон. – Я могу помочь тебе справиться со всем этим делом, в чем бы ни состояла его суть. Я всегда был готов помочь твоему отцу.
– И посмотрите, что с ним произошло, – говорю я, глядя в грязноватое окно и видя, как какой-то старик раскладывает флаеры под «дворники» припаркованных машин.
Я слышу, как шериф делает глубокий вдох через нос.
– Я смотрел видеозапись, сделанную на игровом поле, Клэй. – Я устремляю на него пристальный взгляд. – Неужели тебе никогда не приходило в голову, что Нили установил видеокамеры, чтобы его драгоценный новый стадион всегда был под присмотром? Ты подъехал туда в 3:18 ночи и поднялся в будку информационного табло.
– Я туда не вламывался… у меня есть ключ.
– В 3:24 ты звонишь мне и говоришь, что нам надо потолковать. В 3:46 Бен Гилман залезает на стойку ворот и натягивает веревки. Понадобились мозги двадцати двух мужиков, чтобы разобраться, как снять его висящее тело. Система этих веревок была так тщательно продумана… что получилось что-то вроде головоломки. Один неправильно завязанный узел, одна неправильно рассчитанная длина веревки – и ничего бы не получилось. Бен Гилман был крепок, как кремень, но умом он не блистал. А вот ты, наоборот, вполне мог бы разработать что-нибудь в этом духе. Ведь ты успешно сдавал все тесты по геометрии, не так ли? – Я пытаюсь выдавить из себя какие-то слова или вообще хоть какой-нибудь звук, но у меня ничего не выходит. – Причем, готовясь к смерти, Бен все время смотрит вверх на трибуны и плачет. Как будто кто-то отдает ему приказания. Веревочная петля на его шее затянулась так туго, что прорезала и кожу, и артерии. Его тело начинает дергаться, во все стороны брызгает кровь, но ты в это время спишь. А затем, два часа спустя, ты выбегаешь на поле, ведя себя так, будто ты в шоке, будто ты видишь его мертвое тело в первый раз.
