И еще одна энигма: экспертиза, как зафиксировано в протоколе, не обнаружила в «нехорошей квартире» ни свежих окурков, оставленных Жвания, – он имел обыкновение выкуривать сигарету ровно наполовину и странным образом тушить ее, свертывая крючком, – ни единого отпечатка пальцев погибших. Даже – на бутылке с коньяком, который был выпит ровно наполовину. Не призраки же хозяйничали в квартире!.. Да и следов алкоголя в крови Жвания и Юсупова найдено не было. Как так? Не говоря уже о том, что и сейф в рабочем кабинете премьер-министра одновременно с его смертью оказался полностью «зачищенным», и обуви Юсупова на секретной квартире в тбилисской «хрущобе» не нашли: не босиком же тот пришел… И еще: почему следователи не провели судебную экспертизу на возможное отравление покойных другими ядами помимо монооксида углерода? Неужели потому, что экспертам запретили сделать это? Кто запретил?
Заметки на полях
На том свете судебной экспертизы нет. А известный специалист-химик, президент Союза за химическую безопасность Лев Федоров утверждал, что Жванию убил на самом деле вовсе не угарный газ. Просто премьеру Грузии подлили в вино – однако в роковой вечер он вина не пил – пентакарбонил железа, состоящий из компонентов оксида углерода и железа. Даже маленькой капли этой жидкости достаточно, чтобы в организме железо освободилось, а угарный газ проявил свои отравляющие функции. После таких приготовлений можно было включать печку и имитировать отравление угаром.
В тридцатые годы пентакарбонил железа считался отравляющим веществом и находился на вооружении Красной армии, но потом от него отказались. Последним, кто еще в советские времена работал с этой высокотоксичной, но редкой жидкостью, по информации Льва Федорова, был Институт гигиены в Тбилиси.
Информация к размышлению, не правда ли?
А теперь несколько слов о судьбе главного эксперта. Директор национального бюро судебно-медицинской экспертизы министерства юстиции Грузии Леван Самхараули, руководивший анализом веществ, найденных на тайной квартире, после смерти Жвании не прожил и полгода. Был убит в мае 2005 года в городке Кварели, куда приехал отдохнуть и проведать друзей. По казенной версии, его застрелил – причем с профессиональным контрольным «поцелуем в голову» – одноклассник и старый товарищ Давид Мчедлишвили, которого якобы неожиданно охватил приступ сумасшествия. Объятый раскаянием и не желавший сдаться служителям правопорядка, убийца через четверть часа после преступления покончил с собой. Нельзя не признать, своеобразным образом: двумя выстрелами из охотничего ружья – себе в сердце и из пистолета – в голову.
Да, чего только не творится на Кавказе в угаре!..
Но вернемся непосредственно к СО – моноооксиду углерода. От этого газа каждый год погибает больше людей, чем от какого-либо другого яда. Правда, чаще всего жертвы угарного газа случайные, орудием преступления он становится не часто. Однако вдыхание воздуха с минимальным содержанием монооксида углерода – всего 0,1 процента – способно за полчаса превратить гемоглобин в крови в бесполезный элемент, лишенный возможности переносить кислород из легких, прежде всего, в мозг и мышцы. Угарный газ бесцветен и не имеет запаха. Он – коварный убийца без особых примет, жертва его не осознает своего отравления. Просто ее начинает сперва подташнивать, затем приходят слабость и головная боль, и – человек теряет сознание… Даже если пострадавшего удается спасти, повреждения организма – особенно мозга – могут оказаться большими, и последствия их непредсказуемы.
Заметки на полях
Не столь давний пример. Семнадцатилетний Александр из Екатеринбурга переехал с семьей в просторный, уютный дом в поселке Кольцово. Едва ли не главным украшением особняка, построенного родителями Саши, был большой камин. Однажды молодой человек, вернувшийся после прогулки с товарищами, прилег отдохнуть и проснулся только через тринадцать часов. Его покинули все силы, голова стала свинцовой, он едва открыл глаза и обнаружл, что мать его без сознания, а отец умер. Что-то фатальное произошло с камином: то ли задвижка на дымоходе оказалась закрытой во время горения дров, то ли угарный газ не ушел по трубе, заткнутой чем-то извне, а проник внутрь дома.
По большому счету, классический случай. Раньше, во времена преимущественно печного отопления, отравления угарным газом не были редкостью. Во всех странах, знающих осень и зиму, люди с давних пор «угорали», когда в их домах несвоевременно закрывались печные трубы. Так, в 1993 году семейство Мейсон поехало отдохнуть из Лондона в Северный Девон. Что может быть прекраснее выходных, проведенных в уютном загородном коттедже! За окнами – весна, скоро все начнет расцветать, но по ночам пока что еще зябко. Включили газовый бойлер, и эта ошибка оказалась роковой. Майкл и Дебора Мейсон не знали, что пара черных дроздов расположилась в гнезде, свитом… в дымовой трубе! И самочка уже сидела на яйцах. Из-за закупоренной наглухо системы бойлера от отравления угарным газом семья погибла: родители и двое маленьких детей. Отдохнули на природе…
И для уральского первокурсника Александра его история кончилась страшно, хотя, честно говоря, могла бы быть и хуже. Парня – к счастью – вытащили с того света, Его госпитализировали: дважды его сердце останавливалось, сорок дней он провел в коме. Прийдя в палате интенсивной терапии в себя, он не мог ни видеть, ни говорить, ни есть, ни ходить, ни даже сидеть. Всему, что он знал с детских лет, ему пришлось учиться заново. После многомесячного хождения по мукам Сашу привезли домой на инвалидной коляске.
Случаев подобных – огромное множество. Не зря нас с детства учат: «С огнем не шутят».
В чистом виде монооксид углерода первым выделил в 1776 году Жозеф де Лассон, французский химик. Он нагревал порошкообразную смесь оксида цинка и кокса – то есть углерода – и обратил внимание на то, что возникшее пламя имело голубую окраску. Француз подумал, что такое горение говорит о присутствии водорода, его тогда только открыли. Ученый не стал продолжать свои исследования в этом направлении. А несколько лет спустя, в 1800 году, англичанин Уильям Крюйкшенк определил, что этот газ – ранее неведомый науке монооксид углерода.
Фридрих Гофман, немецкий врач, один из европейских основоположников теории нервизма о приоритетной роли нервной системы в физиологии организма человека и животных, в книге под красноречивым названием «К вопросу о смертоносном воздействии испарений горящего древесного угля», вышедшей в 1716 году, писал о ядовитой природе паров, которые испускает при горении древесный уголь. Токсичность монооксида углерода изучал и француз Клод Бернар, который давал этот газ подопытным собакам. Производя вскрытие после их смерти, он сразу заметил, что кровь погибших животных становилась ярко-красной. Все дело в том, что монооксид углерода связывается с гемоглобином и превращает его в карбоксимеглобин. А у последнего куда более яркая алая окраска, чем обычная форма этого белка, которая насыщена кислородом.
Как это ни парадоксально, но ученые некогда пытались найти в угарном газе и полезные свойства. Так, англичанин Томас Беддоус, медик и философ, основал в Бристоле в 1798 году заведение с оригинальным названием: Пневматический институт ингаляционной газовой терапии. Воюя, в первую очередь, с туберкулезом, этот энтузиаст революционных методов медицины и романтичный поклонник Французской революции – за убеждения он едва не пострадал, когда его клинику хотели закрыть как заведение «французского шпиона», – заставлял пациентов вдыхать воздух, пропитанный различными газами, дымами и парами. И одним из этих веществ стал монооксид углерода. Профессор заметил, что от него люди как бы становились здоровее: на лицах появлялся румянец… При таких экспериментах всего два шага до отравления угарным газом. Но худа без добра не бывает, это верно: Беддоус выяснил нечто полезное. А именно: СО снижает кровяное давление и расширяет кровеносные сосуды. Но как определить необходимую для этого полезную дозу, ввести ее в нужное место, не нанеся при этом никакого вреда? И по сей день этого в точности не знает никто.
