Став императором, Гай Цезарь, прозванный с детства Калигула («сапожок» по-латински), учел грустный опыт отца, Германика, и своего приемного деда, Тиберия, умерших от ядов, и предпочел травить других, нежели самому быть отравленным. Он возжелал научиться на мастера-отравителя высшей категории и принялся собирать коллекцию ядов. Он был способен часами смешивать их, добиваясь новых губительных сочетаний. Огромный сундук был полон у Калигулы разными отравами. На каждой шкатулке и на любом флаконе с ядами рукой императора было трогательно выписано название. Чаще всего это были имена тех, кого Калигула этой гадостью уже погубил. А предать смерти император, сам едва не погибший однажды от приворотного зелья, которым его напоила жена Юния, мог любого.
Заметки на полях
«Мне можно все в отношении всех», – любил заявлять Калигула. Так, своего родственника юного Гемелла, которого он усыновил, Калигула убил потому, что из его рта плохо пахло. Взбалмошному императору показалось, что это следствие противоядия, принимаемого молодым человеком, которому Тиберий оставил в своем завещании такую же долю, что и ему, Калигуле. «Уж не готовит ли Гемелл отравление нового принцепса, если принимает противоядие?» – так, вероятно, думал тот, кого римляне провозгласили «отцом нации». Крепкий Калигула, в отличие от Тиберия любивший физические упражнения, мог приказать отравить любого, кто обгонит его на конных скачках. Не любил он и тех, кто был сильнее и ловчее его. Например, убил гладиатора по прозвищу Columbus (Голубь), приказав натереть его полученные в цирковых боях раны ядом, который затем так и получил название Columbinum (Голубиный). Калигула – опустошивший государственную казну мот, алчный до чужого добра, – заставлял состоятельных римлян отписывать ему часть наследства и, не желая дожидаться их естественной смерти, отправлял своим жертвам к трапезе отравленные кушанья.
«До сих пор речь шла о правителе, далее придется говорить о чудовище», – написал о нем Гай Светоний Транквилл, историк, бывший личным секретарем императора Адриана. После того, как 24 января 41 года всадниками Кассием Херейей и Корнелием Сабином был убит Калигула, его любимый сундук с проклятиями выбросили в море. О, ужас! Произошло то, с чем человечество столкнулось только в конце ХХ столетия с его экологическими катастрофами из-за тонущих нефтеналивных танкеров: от ядов императора-маньяка в Средиземном море вдоль берегов всплыла рыба! Такова была убойная сила этих токсинов.
…Однако вернемся к племяннику Калигулы, к Нерону. Он получил власть с помощью яда и поставил отравления римлян на поток. Воистину: с ядом по жизни!
После расправы над Калигулой принцепсом провозгласили дядю тирана – Клавдия. Когда убивали Калигулу, во дворце началась суматоха. Трусливый Клавдий спрятался за штору, оттуда его и вытянули, чтобы объявить императором. Женой Клавдия, слывшего у современников слабоумным, стала Агриппина. А точнее – четвертой по счету женой (в эпоху империи разводы в Риме творились легко и просто, как написано в законах Двенадцати таблиц: «Приказал своей жене взять принадлежащие ей вещи и, отняв ключ, изгнал»). Императрица, старательно радевшая о Нероне, своем сыне от предыдущего брака, боялась, как бы Клавдий не назначил наследником Британика, сына от Валерии Мессалины, предыдущей супруги императора, вошедшей в историю как символ похоти и блуда.
Средство для обеспечения быстрого возвышения Нерона было найдено без труда. Впрочем, история об этом будет рассказана чуть позже.
Глава 23. Аты-баты, опиаты…
«Смерть от жажды райская, блаженная по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги… Смерть – сухая, медленная смерть…»
Так писал Михаил Булгаков в рассказе «Морфий», вошедшем в «Записки юного врача», о пристрастии к опиатам. Это название наркотических алкалоидов опиума. Например: морфина, кодеина, тебаина, наркотина и их полусинтетических производных. Таких – как героин (диацетилморфин, диаморфин), дигидрокодеин, дезоморфин, налоксон…
Опиум это, пожалуй, один из самых древних людских ядов. Опиум получают из опиумного мака Papaver somniferum (Мак снотворный). Название его происходит от греческого слова opion – «маковый сок». Цетром распространения этого растения, достигающего метровой высоты, в прошлом была Малая Азия, где эту культуру выращивали аж пять тысяч лет назад.
Еще в древние времена в Междуречье, Египте и Греции опиум глотали, растворяли в напитках – в воде или, чаще, в разбавленном вине – или жевали пластинки из его высушенного млечного сока. Упоминал это вещество и известный греческий эскулап Диоскорид. Впрочем, опиум из-за содержащихся в нем алкалоидов весьма неприятен на вкус. Именно поэтому, чтобы не так противно было его потреблять, опиум древние подслащивали медом или фруктовыми соками, ароматизировали специями, растворяли в молоке.
Прием внутрь сырого опиума приводит, прежде всего, к тошноте. Яд, он и в Антарктиде яд, а у нашего организма существует отличный метод защиты от отравы: рвота, отторжение неприемлемого. Здоровая реакция…
Заметки на полях
И не удивительно, что в Античности опиум воспринимали исключительно как лекарство. Поэтому-то и называли его «даром богов»: опиумный мак избавлял людей от страданий и боли. Особенно часто «услугами» опиума пользовались македонские и ахейские солдаты, римские гладиаторы и легионеры. Впрочем, найдены свидетельства и того, что древние «баловались» опиумом: на Кипре, входившем в ареал античной Великой Греции, обнаружили трубку из слоновой кости примерно 1200 года до нашей эры. Вполне возможно, что с ее помощью курили опиум. Так же, как гораздо позже стали делать в Китае. После запрета табака в 1644 году в Поднебесной научились поджигать опиум и вдыхать дым от него.
В XVI столетии великий реформатор медицины, швейцарец Парацельс, прозванный современниками «философом Огня», заметил, что опиум лучше всего растворяется в алкоголе. Знаменитый врач и неутомимый экспериментатор разработал формулу, как он посчитал, идеального обезболивающего средства, почти панацеи от всех болезней. Это была спиртовая настойка опиума, в которую также вошли мускус, амбра, мускатный орех… Сюда Парацельс, алхимик эпохи Возрождения, добавил на всякий случай и толченый жемчуг, традиционный ингредиент кудесников реторт и тиглей той поры. Мастер Великого Делания – так называли в Средневековье алхимию – назвал изобретенную им тинктуру «лауданумом». От латинского глагола laudare, что означает «хвалить». Лауданум стал одним из главных и самых опасных медикаментов человечества на протяжении нескольких веков. Это средство поистине универсально: оно эффективно при самых разных видах недугов – от кашля и поноса до родовых схваток и переломов костей. И в самом деле, такое лекарство, несмотря на таящиеся в нем угрозы, было достойно всемерного восхваления его достоинств.
Но вернемся к опиатам.
Важно извлекать опиумный сок в идеальное время – когда зеленоватые коробочки с семенами на маке уже сформировались, но еще не до конца созрели. Сок напористо вскрывает коробочку и застывает в виде густой массы, коричневатой, похожей на смолу. Ее-то собирают и высушивают, чтобы затем измельчить в порошок. Впрочем, в ход, по большому счету, идет все – и стебли, и коробочки, и маковые зерна, – но из них извлекается яда на порядок меньше.
