Значит, доберутся они за полтора дня…
— Сара, а ты откуда? Почему прикрываешь лицо?
Дориан протянул руку, чтобы сорвать платок. Я перехватила его ладонь.
— Не надо. — Подумав, добавила: — У меня на лице шрам.
Да простит меня богиня света за неоднократную ложь.
— Откуда? Неужели целители вылечить не смогли?
— От ревенанта.
— О-о-о! — Парень выпучил глаза. — Ничего себе. Ну, такие шрамы только украшают. Главное, что глаза красивые. Пойдешь со мной погулять?
Сказав это, он сразу получил тычок от подруги.
— Идиот. Она старше и опытнее тебя. Не стыдно?
— Ну, ненамного и старше…
— Намного опытнее, — поправила дэва. — Сначала печати научись нормальные создавать. И не стыдно с такими предками?
— Да что бы ты понимала, — отозвался див. — Ого, откуда она?
Лицо Дориана вытянулось — он, раскрыв рот, взирал в небо. Я проследила за его взглядом и тоже обомлела. В нескольких метрах над землей, только что перелетев крепостную стену, трепетала крыльями бабочка. Красавица замерла в нерешительности, а потом, постепенно окрашивая в алый крылья, полетела к нам.
Не задумываясь, я вытянула руку, и насекомое без страха село на запястье. И алый цвет вдруг разбавился небесно-голубым — ярким, чистым, непорочным, что кляксами лег среди красного, рисуя невиданный узор.
— А так должно быть? — раздалось рядом.
— Не знаю, — отозвалась, не заботясь тем, что мои новые знакомые могли узнать, кто я такая.
Их голоса будто отдалились.
Даже будь я трижды светлая, то, что мы видели, было необычно. Красный оттенок просто должен был стать светлее или, что вероятнее, приобрести грязный коричневый цвет из-за смешения двух видов силы поблизости.
Я опустила ладонь, заставляя бабочку взлететь. Она некоторое время обиженно порхала рядом, а потом улетела прочь.
Глашатаи избегали темных земель. И теневых дивов. Так уж вышло, что они тянулись к светлой магии. Но, скорее всего, из-за открытия нового портала в Исонии им пришлось залететь так далеко на север. Энергия Серого мира страшила их гораздо сильнее.
И в этом я была с ними полностью солидарна. Если закрытие раскола зависело от меня, как то утверждал Моран, то мой долг — исправить ситуацию как можно скорее.
Сколько за эти годы появилось таких, как мой отец? Людей, познавших жестокий конец и умерших ни за что.
Опустив руку и сжав ладонь в кулак, я тяжело втянула воздух и, быстро попрощавшись, ушла прочь.
Запряженные лошади стояли перед крепостью. Я подняла платок выше, скрывая лицо. Над головой, неестественно редко взмахивая крыльями, парили десятки воронов. Люций отдавал последние распоряжения, переговариваясь с советниками. Даэв в маске и доспехах лишь кивал — я так ни разу и не услышала его голос.
На боку, помимо кинжала, у меня висела сумка с готовыми печатями и писчими принадлежностями, ветки лаванды, компас со старой проржавевшей стрелкой и противоядия от яда ревенантов.
Ревенанты — не единственная проблема, в которую могла вылиться темная энергия. Чем больше ее становилось в какой-нибудь местности, тем сильнее возрастал шанс возникновения аномалий и жутких существ подобных тем, что заполонили Затерянные острова.
Однажды в Академии Снов я повстречалась с тварью, что заманивала к себе, гипнотизируя сиянием светлячков. Люди тихо пропадали, не сопротивляясь и до самой кончины не понимая, что шли навстречу своей гибели.
Беззащитным быть тяжелее всего. Неспособность повлиять на свою судьбу… Я всегда ее боялась. Однажды погрузившись в горе, желала уберечь стольких, сколько смогу.
Но пропав на долгих двадцать семь лет, я нарушила обещание.
Мелькнула знакомая фигура. Дориан, с которым я познакомилась пару часов назад, подбежал к Морану.
— Дядя, ворон прилетел. Они покинули приграничный город в Феросии и движутся к границе.
Пока я осмысливала услышанное, испытав чувство дежавю, эти двое успели закончить разговор. Дориан повернулся. Хотел было уйти, но заметил меня, стоявшую поодаль.
— Сара! Ты так внезапно куда-то пропала, — широким шагом подошел он ко мне. Вдруг наклонился и, едва не снеся шляпу с моей головы, прошептал: — Спасибо за помощь. Мы быстро закончили только благодаря тебе.
Он схватил меня за руку, потряс со всем чувством, выражая признательность.
— Ты просто обязана пойти со мной погулять. Обещ… А-а-а!
Люций оттащил племянника назад, схватив за воротник, будто котенка.
— Поищи кого-нибудь под стать себе, — сощурившись, поучительно произнес Моран.
Он не сильно, но и без особой любезности оттолкнул Дориана в сторону.
— Эй, аккуратнее! — возмутился парень. — Если сам сухарь, не надо других губить. Иди дальше вздыхай на свои пор…
Взгляд Морана потемнел, и в его руке молнией мелькнула вспышка тьмы. Призрачная птица сорвалась с ладони, вспорхнула, а в следующую секунду полетела к юному даэву.
Тот попятился. И, пока не поздно, обвиняя родственника в подлости, убежал прочь, спасаясь от преследующего его создания тьмы.
— С каких пор ты такая терпимая? — недовольно процедил див. — Разве тебя не разозлила его фривольность?
— Я не в том положении, — скупо отозвалась я.
— Не в том положении… — повторил Моран.
— Дядя?
— Он сын Норкросса, но почему-то зовет меня дядей. Фактически мы братья, но отец Дориана когда-то отправил его ко мне на воспитание.
— Ты и воспитание… — протянула я.
— Иного выхода не было.
Люций замолчал. Отошел, отдавая еще несколько приказов.
Вскоре мы выехали за пределы крепости. Узкая дорога оказалась единственным не заросшим зеленью клочком земли. Стволы могучих деревьев были высотою с самую высокую башню покинутой нами цитадели. Лес был древним. Шумевшая над головой листва слова шептала, пытаясь рассказать одну из увлекательных историй, выпавшими на его долю.
Копыта лошадей проваливались в мягкий чернозем, оставляя множественные следы за собой. Но когда мы дошли до развилки, в спину ударил резкий порыв ветра. Я обернулась, понимая, что все следы исчезли, уничтоженные магией из форта.
— Что хотел сказать твой племянник, когда назвал тебя сухарем? Ты не дал ему договорить, — невзначай произнесла я.
Люций задумчиво склонил голову.
— В последние годы я много упражнялся с кистью.
— Упражнялся?
— Писал картины. Для себя.
— Покажешь? — спросила, не увереная до конца, хочу ли в действительности их увидеть. Ведь, зная Люция, я могу об этом и пожалеть.
