Таким образом, поиски продления жизни можно разбить на две основные категории: 1) Решение консервативной задачи: как обеспечить продолжение продвижения всех людей к более долгой жизни и их приближение к необычайным достижениям Жанны Кальман и Сары Кнаусс? 2) Решение радикальной задачи: можно ли увеличить продолжительность жизни свыше того срока, около 125 лет, который представляется нам максимальным пределом, и жить, например, до 225? Если к практическому решению первой задачи мы уже близки, то вторая порождает серьезные научные вопросы.
Долгожители и сверхдолгожители (прожившие более 110 лет) стали сейчас предметом многочисленных исследований, стремящихся выявить причины их выдающегося долголетия. Они находятся на самом хвосте возрастного распределения – по существующим оценкам, сейчас на Земле живет всего несколько сотен таких людей. Они представляют собой любопытное исключение, и их существование и биографии привлекают неутихающий интерес, так как именно из них мы пытаемся понять, какой образ жизни нам следует вести или с какими генами нужно было родиться, чтобы прожить такую долгую жизнь. О них написано множество книг и статей, но выделить из всех их биографий и геномов точную формулу долголетия оказывается непросто
[88]. Существует множество вполне очевидных, банальных советов, не сильно отличающихся от тех, которые мама давала вам в детстве – а может быть, дает и до сих пор: нужно есть много зелени, не злоупотреблять сладким, расслабляться и по возможности избегать стресса, поддерживать умеренную спортивную форму, сохранять позитивное настроение и жить в дружественном окружении – и так далее. В этом отношении весьма забавно взглянуть на жизнь рекордсмена долгожительства, Жанны Кальман.
Она родилась и прожила почти всю свою жизнь на юге Франции, в городе Арле. Ее единственный ребенок, дочь, умерла в 36 лет от воспаления легких, а единственный внук погиб, тоже в 36 лет, но в автомобильной аварии. Таким образом, прямых наследников у нее не осталось. Она курила сигареты с 21 года до 117 лет, жила одна до своего 110-го дня рождения и ходила без посторонней помощи до 114 лет. Она не была особенно спортивной и не слишком заботилась о своем здоровье. Отвечая на вопросы о причинах своего долголетия, она приписывала его диете, богатой оливковым маслом, которое она также втирала в кожу, а также употреблению портвейна и шоколада: его она съедала почти килограмм в неделю. Думайте об этом что хотите. Кстати говоря, вы, наверное, знаете, что именно в Арле Винсент Ван Гог развивал свой характерный живописный стиль и жил некоторое время вместе с Полем Гогеном. Кальман помнила, что встречала его, когда ей было 13 лет: он заходил в лавку ее дяди за холстами для своих картин. Она хорошо запомнила, что он был человеком «грязным, дурно одетым и нелюбезным».
Концепция максимальной продолжительности жизни чрезвычайно важна, так как предполагает, что в отсутствие некоторого радикального «неестественного» вмешательства (которое как раз и ищут поклонники эликсира жизни) естественные процессы неизбежно ограничивают продолжительность человеческой жизни пределом, составляющим около 125 лет. Далее мы рассмотрим сущность этих ограничивающих процессов и представим теоретические принципы определения этого числа на основе теории сетей. Однако сначала я хотел бы показать, что классические кривые выживаемости дают убедительные доводы в поддержку концепции максимальной продолжительности жизни человека.
Кривая выживаемости отражает вероятность достижения особью того или иного возраста и представляет собой зависимость доли некоторой популяции от возраста. Обратная ей кривая называется кривой смертности – на ней откладывается доля людей, умерших в определенном возрасте, что соответствует вероятности смерти человека в таком возрасте. Биологи, актуарии и геронтологи называют отношение числа смертей, происходящих в популяции в течение определенного времени (скажем, месяца), к числу оставшихся в живых смертностью или показателем смертности.
Общая структура кривых выживаемости и смертности вполне очевидна: большинство особей выживает в первые годы, но затем умирает все большая и большая их часть, пока не будет достигнута точка, в которой вероятность выживания практически исчезает, а вероятность смерти доходит до 100 %. Такие кривые, построенные для разных обществ, культур, условий жизни и видов, подвергались интенсивному статистическому анализу. Один из наиболее удивительных результатов такого анализа состоит в том, что уровень смертности большинства организмов остается приблизительно неизменным независимо от возраста. Другими словами, доля особей, умирающих в течение некоторого периода времени, остается постоянной в любом возрасте. Например, если в возрасте от пяти до шести лет умирают 5 % выжившей популяции, то те же 5 % выжившей популяции умирают и в возрасте от сорока пяти до сорока шести лет, и в возрасте от девяноста пяти до девяноста шести. Кажется, что это противоречит здравому смыслу, но, если выразить ту же мысль другими словами, она становится более очевидной. Постоянный уровень смертности означает, что число особей, умирающих в течение некоторого периода, прямо пропорционально числу доживших до этого времени. Вспомнив обсуждение экспоненциального поведения, приведенное в главе 3, можно увидеть, что это положение точно соответствует математическому определению показательной функции, о которой мы поговорим гораздо подробнее в следующей главе. В данном случае получается, что выживаемость следует простой экспоненциальной кривой, то есть вероятность выживания каждой особи исходной популяции экспоненциально уменьшается с возрастом, или, что то же, с возрастом особи экспоненциально увеличивается вероятность ее смерти.
Это в точности соответствует правилу, которому следуют многие процессы распада в физике. Описывая распад радиоактивного материала, в котором «индивидуальные» атомы изменяют свое состояние в результате испускания частиц (альфа, бета или гамма-лучей) и «умирают», физики говорят не об уровне смертности, а о скорости распада. Скорость распада – это обычно постоянная величина, так что количество радиоактивного материала экспоненциально уменьшается в зависимости от времени, так же как уменьшается число особей во многих биологических популяциях. Физики также используют для описания распадов так называемый период полураспада: это время, необходимое для распада половины исходного числа атомов. Период полураспада – очень удобный параметр для описания распадов вообще. Он распространился во многие другие области, в том числе и в медицину, в которой его используют для количественного описания времени действия лекарств, изотопов и других веществ, перерабатываемых организмом.
В главе 9 я буду использовать эту терминологию в разговоре о смертности компаний, в котором будет продемонстрирован тот неожиданный факт, что и они подчиняются тому же экспоненциальному закону распада, так что их смертность не изменяется со временем. Действительно, данные показывают, что период полураспада американских компаний, котирующихся на фондовой бирже, составляет всего лишь около десяти лет. Таким образом, всего через пятьдесят лет (пять периодов полураспада) продолжают торговаться на бирже лишь (½)5 = 1/32, то есть около 3 % из них. Отсюда возникает один интересный вопрос: свидетельствуют ли общие черты смертности организмов, изотопов и компаний о действии одних и тех же, общих для них основополагающих динамических процессов? К этому вопросу мы еще вернемся.
