Для теоретического объяснения этой темной стороны городской жизни Милгрэм использовал термин «перегрузка», позаимствованный из теории электрических цепей и систем. В больших городах мы постоянно сталкиваемся с таким количеством видов, звуков, «событий» и других людей, сменяющих друг друга с огромной скоростью, что мы просто не в состоянии переработать весь этот шквал информации, поступающей в наши органы чувств. Если бы мы пытались реагировать на каждый стимул, наши умственные и психологические контуры разрушились бы под этой нагрузкой, то есть у нас, как в перегруженной электрической схеме, просто вылетели бы предохранители. И к сожалению, с некоторыми из нас так и случается. Милгрэм предположил, что те типы «антиобщественного» поведения, которые мы наблюдаем и с которыми сталкиваемся в больших городах, – это на самом деле адаптивная реакция на необходимость справляться с чувственной перегрузкой городской жизни, откуда следует, что без такой адаптации у всех нас вылетели бы предохранители.
Я уверен, что вам ясна ирония, заключенная в наблюдениях и рассуждениях Милгрэма относительно социально-психологических последствий перегрузки городской жизни. Те же самые аспекты жизни в городах, которые я превозносил в качестве фундаментального двигателя создания новых идей и ценностей, инноваций и привлекательности городов – рост взаимосвязанности людей и сопровождающая его энергичность больших городов, так привлекавшие Джейн Джекобс, – оказываются одним из элементов той цены, которую мы вынуждены платить за удобства, предоставляемые крупными городами. Это еще одно проявление «хороших, плохих и злых» сторон повышенной взаимосвязанности, возрастающей по законам суперлинейного масштабирования по мере увеличения размеров города. Систематическое увеличение подушных значений касается не только размера зарплат, числа патентов и количества ресторанов, возможностей, социальной активности и интересных событий, но и преступности и заболеваемости, уровня стресса, беспокойства и страха в повседневной жизни, а также снижения уровня доверия и вежливости. Как я вскоре покажу, многие из этих черт можно приписать увеличению темпа жизни в больших городах, которое является предсказуемым следствием из теории сетей.
6. Сколько у вас на самом деле близких друзей? Данбар и его числа
В нескольких предыдущих разделах я дал широкий обзор некоторых общих характеристик социальных взаимодействий в городах. Отсюда естественно перейти к обсуждению того, как систематическое самоподобие и фрактальная геометрия городских инфраструктурных сетей отражаются в сетях социальных. Прежде всего, нелишне будет повторить, что, как говорит нам концепция шести степеней разделения, мы значительно теснее связаны друг с другом, чем нам кажется и чем осознает большинство из нас. Кроме того, сети тесного мира, как правило, проявляют свойство масштабирования по степенным законам, отражающее лежащие в их основе характеристики самоподобия, и распространенность клик, состоящих из индивидуумов. Такие модульные структуры, будь то семья, круг близких друзей, отдел на работе, ближайшие соседи или целый город, являются центральным элементом нашей социальной жизни.
Постижение и анализ иерархической структуры социальных групп является важным направлением социологических и антропологических исследований в течение более чем пятидесяти лет, но их количественные характеристики начали проявляться лишь около двадцати лет назад. Отчасти это было вызвано работой эволюционного психолога Робина Данбара и его сотрудников, которые предположили, что социальную сеть среднего человека можно разложить на иерархическую последовательность дискретных вложенных кластеров, размеры которых оказываются на удивление регулярными
[129]. Размер группы систематически увеличивается при переходах с уровня на уровень, например от семьи к городу, а прочность связей между людьми, входящими в группу, столь же систематически уменьшается. Так, например, у большинства людей очень сильные связи с членами ближнего круга их семьи, но очень слабые – с водителем автобуса или членами муниципального совета.
Исходя отчасти из работ по группам общественных приматов, а отчасти – из антропологических исследований человеческих обществ, от охотников-собирателей до современных корпораций, Данбар открыл, что такая иерархия обладает неожиданно регулярной математической структурой, которая подчиняется очень простым правилам масштабирования, напоминающим поведение самоподобных фракталов. Он выяснил вместе со своими сотрудниками, что на самом нижнем уровне иерархии число людей, с которыми у среднего человека существуют наиболее тесные отношения, в каждый момент составляет всего около пяти. Это те, с кем человек наиболее близок, о ком он больше всего заботится, – обычно речь идет о членах его семьи, родителях, детях или супругах; но это могут быть и очень близкие друзья или партнеры. В опросах, составленных для измерения размеров этой центральной социальной группы, одна из ее определяющих характеристик была сформулирована так: «группа людей, к которым респондент обратился бы за личным советом или помощью в случае серьезных эмоциональных или финансовых затруднений».
На следующем уровне находятся те, кого мы обычно называем близкими друзьями, с кем мы с удовольствием проводим время за какими-то осмысленными занятиями и к кому мы можем обращаться за помощью в трудные моменты, хотя эти люди и не находятся с нами в самых доверительных отношениях, характерных для членов нашего «внутреннего круга». Их число обычно составляет около пятнадцати. Еще выше расположен уровень тех, кого мы тоже можем называть друзьями, но лишь изредка приглашаем к себе на обед, хотя вполне можем позвать на праздник или вечеринку. В эту группу могут входить коллеги, соседи по кварталу или родственники, с которыми мы не очень часто встречаемся. В ней обычно бывает около пятидесяти человек.
Схема последовательности чисел Данбара, отражающая фракталоподобную иерархию модульной структуры социальных взаимодействий. Отметим, что интенсивность взаимодействия уменьшается с ростом размера модульной группы
Следующий уровень более или менее определяет пределы нашего социального круга с точки зрения личных взаимодействий. Он состоит из тех, кого можно назвать «знакомыми»: мы знаем, как их зовут, и поддерживаем с ними социальные связи. В этой группе, как правило, бывает около 150 человек. Именно это число, которое обычно и называют «числом Данбара», привлекло к себе некоторое внимание популярных СМИ.
Можно заметить, что величины, выражающие численность этих последовательных уровней групповой иерархии – 5, 15, 50, 150, – образуют последовательность с приблизительно постоянным отношением соседних членов, составляющим около трех. Такая регулярность знакома нам по фрактальным структурам, которые мы встречали не только в сетевых иерархиях наших собственных сердечно-сосудистой и дыхательной систем, но и в транспортных сетях городов. Эти сети различаются не только потоками, которые в них протекают, но и значением одного важного геометрического параметра – коэффициента ветвления, то есть отношения числа единиц, в данном случае людей, на соседних уровнях иерархии. Имеются данные, указывающие на то, что эта же тенденция с коэффициентом ветвления, равным трем, сохраняется в социальных сетях и после уровня в 150 человек, и группы следующих уровней насчитывают приблизительно по 500, 1500 человек и так далее. Эти цифры не следует считать слишком точными, так как в данных встречаются значительные колебания. Для нас важно то, что при приблизительном рассмотрении в социальных сетях обнаруживается похожая на фрактальную структура, которая, по-видимому, существует в широком спектре разных социальных организаций. Хотя структура эта остается приблизительно неизменной, с течением времени отдельные члены сети могут сменять друг друга или переходить с одного уровня на другой по мере того, как наши отношения с ними становятся более или менее близкими. Например, родители могут выйти из вашего ближнего круга, уступив свое место вашему супругу или близкому другу; или вы можете случайно познакомиться на вечеринке с человеком, который впоследствии войдет в число ваших 150. Независимо от таких изменений общая структура сети, в которой от четырех до шести человек образуют центральное ядро, а вокруг него располагаются вложенные друг в друга группы, численность которых возрастает на каждом шаге приблизительно в три раза вплоть до 150 или около того, остается неизменной.
