15
Одно спешит к существованию, другое спешит из него, и из того, что возникло, кое-что уже исчезло. Поток изменения постоянно обновляет мир, как непрестанное течение времени постоянно сообщает юность беспредельной вечности. Что могло бы стать для кого-нибудь предметом почитания в этом потоке бегущих явлений, ни на одном из которых нет возможности остановиться? Это было бы похоже на то, если бы кто-нибудь вздумал облюбовать одну из пролетающих птиц, а она уже скрылась из глаз. Такова же и жизнь каждого из нас – испарение крови и вдыхание воздуха. Ведь нет разницы между однократным забиранием и возвращением воздуха (что мы производим ежемгновенно) и возвращением самой способности дыхания, полученной тобой вчера или позавчера, при рождении, туда, откуда ты ее первоначально получил.
16
Ценно не выдыхание воздуха, имеющееся и у растений, и не вдыхание его, которым обладают и скоты, и звери, не способность получать извне представления и определяться стремлением, не стадная жизнь и не питание; все это ничем не лучше обратного выделения остатков пищи. Но что же, наконец, ценно? Выражение одобрения? Нет. Следовательно, и не выражение одобрения с помощью языков; ведь к этому-то именно и сводится то доброе имя, которое может дать толпа.
Итак, ты отрекся и от суетной славы. Что же остается ценного? Мне кажется, деятельность, согласная с присущим тебе строем, и верность ему, т. е. именно то, на что направлены и все занятия, и искусства. Ведь всякое искусство стремится к тому, чтобы его произведения соответствовали тому делу, для которого они были приготовлены: этого добивается и садовод, заботящийся о виноградной лозе, и укротитель коней, и собачник. А к чему стремятся воспитание и обучение? Это-то и ценно. И если в этом отношении все обстоит благополучно, то ты уже не будешь нуждаться ни в чем другом. Но ты не можешь отказаться и от многих других ценностей? В таком случае ты не будешь обладать ни свободой, ни самоудовлетворенностью, ни безмятежностью. Тебе по необходимости придется завидовать, ревновать, подозревать тех, которые способны отнять у тебя ценимые тобою вещи, и злоумышлять против тех, которые обладают ими. Вообще, ощущающий недостаток в чем-нибудь из них необходимо должен прийти в замешательство и начать хулить богов. Если же ты будешь бережно относиться к собственной душе и ценить ее, ты будешь удовлетворен самим собой, будешь ладить с людьми и соглашаться с богами, т. е. хвалить все, что они ниспошлют и назначат тебе.
17
Элементы несутся вверх, вниз и в круговорот. Движение же добродетели не следует ни одному из этих направлений, но есть нечто более божественное: оно идет вперед верным, хотя и не легко определимым путем.
18
Что делают люди! Своих современников, живущих вместе с ними, они прославлять не желают. А сами между тем чрезвычайно высоко ставят славу у потомков, которых они никогда не видали и не увидят. Ведь это почти то же, что огорчаться по поводу того, что уже предки не пели тебе хвалы.
19
Если что-либо тебе не по силам, то не решай еще, что оно вообще невозможно для человека. Но если что-нибудь возможно для человека и свойственно ему, то считай, что оно доступно и тебе.
20
Во время гимнастических упражнений кто-нибудь оцарапал тебя ногтем или ударом головы поставил синяк. Мы не придаем значения этому, не обижаемся и не будем в дальнейшем смотреть на него как на злоумышленника, хотя и будем его беречься не как врага, однако, или человека подозрительного; мы просто будем спокойно уступать ему путь. – Пусть будет так же и в остальной жизни: многого не должны мы ставить в счет тем, кто как бы упражняется вместе с нами на жизненной арене. Ведь можно же, как я сказал, уклоняться от встреч, не подозревая и не ненавидя.
21
Если кто-нибудь может с очевидностью доказать мне, что я неправильно сужу или действую, то я с радостью изменюсь. Ибо я ищу истины, от которой еще никто никогда не потерпел вреда. Терпит же вред тот, кто упорствует в своем заблуждении и невежестве.
22
Я исполняю свой долг. Ничто другое не отвлекает моего внимания: это или нечто неодушевленное, или неразумное, или заблудшее, или же не знающее пути.
23
К существам неразумным и вообще ко всем вещам и предметам относись с великодушием и достоинством, как существо, обладающее разумом, к тому, что не обладает им. К людям же, как существам разумным, относись, как к равным. И всегда призывай богов. И пусть будет для тебя неважно, сколько времени продлится такая деятельность. Достаточно и трех таких часов.
24
Смерть уравняла Александра Македонского с его погонщиком мулов. Ибо они или были поглощены семенообразными потенциями (λόγοι σπερµατικοί) мира, или же распались на атомы.
25
Подумай о том, сколько явлений возникает в теле и душе каждого из нас в течение одного момента времени, и ты не будешь удивляться тому, если несравненно более или, вернее, все сосуществует в том Едином и Целом, которое мы называем миром.
26
Если кто-нибудь спросит тебя, как пишется имя «Антонин», то неужели же ты станешь выкрикивать каждую из составляющих его букв? А если на тебя будут сердиться, будешь ли ты также сердиться в свою очередь? Разве ты не перечислишь спокойно и по порядку все отдельные буквы? Помни же, что и всякая обязанность составляется из отдельных моментов, которые можно перечислить. Их-то и должно блюсти и без суетливости, не отвечая раздражением на раздражение, надлежащим образом исполнять очередное дело.
27
Не жестоко ли не позволять людям стремиться к тому, что им кажется пристойным и полезным? Но, досадуя на их заблуждения, ты некоторым образом не позволяешь им этого. Ведь они же всегда стремятся к тому, что им представляется пристойным и полезным. – «Но на самом деле это не так». – Тогда поучай и указывай, но не выходи из себя.
28
Смерть кладет предел способности получать ощущение определяющим нас стремлениям, блужданию мысли и служению телу.
29
Позор, если в той самой жизни, в которой тебе не отказывается служить тело, отказалась бы служить душа.
30
Не иди по стопам Цезарей и не позволяй себя увлечь – ведь это бывает. Старайся сохранить в себе простоту, добропорядочность, неиспорченность, серьезность, скромность, приверженность к справедливости, благочестие, благожелательность, любвеобилие, твердость в исполнении надлежащего дела. Употреби все усилия на то, чтобы остаться таким, каким тебя желала сделать философия. Чти богов и заботься о благе людей. Жизнь коротка; единственный же плод земной жизни – благочестивое настроение и деятельность, согласная с общим благом. Во всем будь учеником Антонина. Подражай его настойчивости в деятельности, согласной с разумом, никогда не изменявшей ему уравновешенности и благочестию, ясности его чела, вежливости в обращении, презрению к суетной славе и рвению в познании вещей. Он никогда не проходил мимо чего-нибудь, не рассмотрев его внимательно и не отдав себе в нем ясного отчета. Как терпеливо переносил он несправедливые упреки, не отвечая на них тем же! Как ни в чем не обнаруживал он опрометчивости и как невосприимчив он был к клевете! Как тщательно исследовал он характеры и поступки! Как далек он был от желания все хулить, от пугливости, подозрительности и софистики! Как скромны были его требования, когда подымался вопрос о помещении, ложе, одежде, еде, услугах, и как он был трудолюбив и сдержан! Благодаря своему простому образу жизни, он мог оставаться в одном месте до вечера, а естественные нужды удовлетворять лишь в определенные часы. Как он был верен и ровен в своих дружеских отношениях! Как терпеливо выслушивал он тех, которые откровенно высказывались против его мнения, и как радовался, если кто-нибудь предлагал лучшее! Как он был благочестив и в то же время чужд суеверия! Пусть свой последний час ты встретишь с такой же спокойной совестью, как он!
