13
Пробудившись от сна, тотчас же спроси себя: «Касается ли тебя, если кто-нибудь другой делает что-либо справедливое и прекрасное?» – «Нет, не касается». – «Уж не забыл ли ты, каковы люди, которые с таким весом высказывают другим похвалу и порицание, на ложе, за столом, что они делают, чего избегают, к чему стремятся, что они похищают, что отнимают не посредством рук и ног, а наиболее ценной своей части, которая, при желании, могла бы дать жизнь верности, скромности, истине, закону, благому гению?»
14
Человек просвещенный и скромный обращается к всё дающей и всё отбирающей назад природе со словами: «Дай, что пожелаешь, и возьми обратно, что пожелаешь». Говорит же он так не из дерзновения, а повинуясь природе и благоволя ей.
15
Немного еще осталось. Живи словно на горе. Ведь совершенно безразлично, жить ли здесь или там, если человек повсюду в мире, как в Граде. Пусть люди увидят и познают в тебе истинного человека, живущего согласно природе. Если им будет невтерпеж, пусть убивают. Ведь это лучше, чем жить таким образом.
16
Не все же разглагольствовать о том, каким должен быть хороший человек, пора и стать им.
17
Постоянно думай о вечности в ее целом, и о сущности в ее целом, и о том, что каждая отдельная вещь по сравнению с сущностью – малое зерно, по сравнению с временем – поворот бурава.
18
Останавливаясь мыслью на каждом отдельном предмете, представляй его себе уже разложившимся, подвергшимся изменению и как бы гниению или рассеянию, или же обреченным на своего рода смерть.
19
Подумай, каковы эти люди, когда едят, спят, совокупляются, испражняются и т. д., а затем, каковы они, когда корчат из себя важных господ, чванятся или гневаются и расточают укоризны с высоты своего величия. Скольким они незадолго до того служили и за какую цену и во что они вскоре превратятся?
20
Каждому пристало то, что стало его уделом в силу природы Целого, и именно тогда, когда стало.
21
«Любит дождь земля; любит его и священный эфир»
[96]. Мир любит создавать то, что должно возникнуть. Поэтому я говорю миру: «Я люблю то же, что и ты». И разве не в том же смысле говорят: «Такой-то вещи любо то-то»?
22
Или ты продолжаешь жить здесь – и к этой жизни ты уже привык, или ты удаляешься в другое место, согласно своему желанию, или же умираешь, и твое служение кончилось. Этим исчерпано все. Поэтому будь спокоен.
23
Для тебя всегда должно быть ясно, что этот клочок земли ничем не отличается от других и что живущие на нем испытывают то же самое, что и живущие на вершине горы, или на морском берегу, или еще где-нибудь. И ты согласишься со словами Платона о пастухе, заключенном в стенах горной хижины и доящем овец
[97].
24
Что для меня мое руководящее начало и каким я его теперь делаю? К чему я применяю его теперь? Не лишено ли оно разума? Не отрешено ли и не отторгнуто ли от общения? Не спаяно ли оно и не смешано ли с телом так, что следует его движениям?
25
Скрывающийся от властителя – беглец. Властвует же закон, и беглец тот, кто нарушает закон. Но и сокрушающийся, и гневающийся, и боящийся не желает чего-либо происшедшего, происходящего или имеющего произойти в силу порядка, установленного мироправителем, который есть закон, определяющий каждому причитающееся ему. Поэтому и тот беглец, кто боится, или сокрушается, или гневается.
26
Оплодотворивший утробу матери удаляется; в дальнейшем берется за дело другая причина и довершает образование младенца. Какое было начало и каков конец! Ребенок глотает пищу, а за дальнейшее принимается другая причина и создает ощущение, стремление и вообще жизнь, силу и все остальные свойства человека. А сколько их и каковы они! Вникай же во все происходящее в такой сокровенности и созерцай действующую здесь силу так же, как и силу, заставляющую тела падать вниз или подыматься вверх, не телесными очами, однако с не меньшей ясностью.
27
Постоянно размышляй о том, что все происходящее ничем не отличается от происходившего ранее и имеющего произойти в будущем. Пусть предстанут перед твоим взором целые периоды жизни и сходные друг с другом положения, которые известны тебе или из собственного опыта, или из истории более раннего времени, как-то: весь двор Адриана, весь двор Филиппа, Александра, Креза. Ибо повсюду здесь одно и то же, только действующие лица другие.
28
Всякий сокрушающийся и выражающий неудовольствие по поводу чего-нибудь должен напоминать тебе поросенка, который бьется и визжит при заклании. Но недалеко от него ушел и тот, кто на своем ложе в одиночестве оплакивает про себя тяготеющий над нами рок. Ты же подумай о том, что только разумному существу дана возможность добровольно следовать событиям, – простое же следование необходимо для всех.
29
Перебирая мысленно все предметы своей деятельности, спрашивай себя относительно каждого в отдельности, не потому ли смерть страшна, что связана с лишением его.
30
Если тебя возмущает чье-либо заблуждение, то, тотчас же оглянувшись на себя, пораздумай, в каком сходном заблуждении повинен ты сам, почитая, например, благом деньги, наслаждение, суетную славу или что-нибудь в этом роде. Ведь, усмотрев такое заблуждение, ты скоро забудешь о гневе, в особенности если сообразишь вместе с тем, что тот человек вынуждается быть таким. Что ему остается делать? Если можешь, однако, то освободи его от этого принуждения.
31
Подумав о Сатироне Сократике, представь себе Евтиха или Гимена, подумав о Евфрате – Евтихия или Сильвана, подумав об Алкифроне – Тропеофора, подумав о Ксенофонте – Критона или Севера
[98], подумав о самом себе – кого-либо из Цезарей, и так поступай во всем. Затем задайся вопросом: «Где они все?» Нигде или неведомо где. Ибо таким образом тебе станет ясно, что все человеческое – есть дым, ничто; в особенности если ты вспомнишь, что однажды изменившееся уже не возникнет вновь в течение беспредельного времени. Чего же ты добиваешься? Почему тебе недостаточно провести достойно свой краткий век? Какого материала и каких условий деятельности ты избегаешь? Ибо что такое все это, как не упражнение для разума, созерцающего всю жизнь точным и отвечающим природе вещей взглядом? Не отступай же до тех пор, пока не освоишься со всем этим, как усваивает себе все здоровый желудок, как сильный огонь обращает в пламя и свет все брошенное в него.
