Но это не все. Подобно тому как редкие и необычные творения природы побуждают разум возвыситься до исследования и открытия форм, способных вместить эти творения, так же и в гораздо большей степени происходит и с выдающимися и удивительными творениями искусства, ибо способ образования и сотворения подобного рода чудес искусства по большей части очевиден, тогда как в чудесах природы он обычно более затемнен. Однако и здесь должно соблюдать величайшую предосторожность, чтобы эти чудеса не подавили разума, как бы пригвождая его к земле.
Ибо есть опасность, что разум будет ошеломлен и связан такого рода творениями искусства, которые кажутся как бы некими вершинами человеческой деятельности, и, как бы завороженный ими, не сможет привыкнуть к другому, но будет думать, будто ничего нельзя достигнуть в этом роде, какие тем же путем, каким достигнуты эти чудеса, только с большим прилежанием и более тщательным приготовлением.
В противовес этому следует полагать за достоверное, что пути и способы осуществления дел и творений, открытых и известных до сих пор, обыкновенно скудны, что всякое большое могущество зависит и закономерно происходит от источников форм, из которых ни одна пока не открыта. И поэтому (мы уже в другом месте
137 об этом сказали), если бы кто начал думать о тех осадных орудиях, которые были у древних, то хотя бы он это делал упорно и истратил на это весь свой век, он никогда бы все же не напал на изобретение огнестрельных орудий, действующих посредством пороха. Также и тот, кто устремил бы свое наблюдение и размышление на производство шерсти и растительного шелка, никогда не открыл бы природы шелковичного червя или шелковой нити.
Поэтому все открытия, которые могут считаться более значительными, появились на свет (если внимательно вглядеться) никак не посредством мелочной разработки и расширения искусства, а всецело благодаря случаю. Но нельзя воспроизвести или предвосхитить случай (который действует лишь на протяжении долгих веков) иначе, как через открытие форм.
Нет надобности приводить частные образцы примеров этого рода ввиду их изобилия. Надо проследить и глубоко проникнуть во все механические, а также изящные искусства (поскольку они относятся к практике), и из них почерпнуть собрание, или частную историю великих, мастерских и наиболее совершенных творений в каждом из искусств, вместе со способами осуществления или производства. Но мы не ограничиваем прилежания, которое должно быть приложено к собранию этого рода, только тем, что почитается мастерским и недосягаемым в каком-либо искусстве и возбуждает изумление. Ибо изумление есть порождение редкостности; если что-либо редкостное и обычно по своей природе, оно все же вызывает изумление.
Напротив того, то, что по справедливости должно вызывать изумление различием самого его вида по сравнению с другими видами, лишь едва замечается, если оно привычно. А уединенное в искусстве надобно замечать не меньше, чем уединенное в природе, о чем мы ранее говорили
138. И подобно тому как мы отнесли к уединенному в природе солнце, луну, магнит и тому подобное (вещи обычнейшие и все же, можно сказать, единственные по своей природе), так же должно поступить и в отношении уединенных примеров искусств, Так, уединенный пример искусства есть бумага, вещь вполне обычная. Но если разобраться внимательно, то искусственные материалы или сотканы из прямых и поперечных нитей, как шелковая, шерстяная, полотняная ткань и т. п., или составлены из сгущенных соков, как кирпич, или гончарная глина, или стекло, или эмаль, или фарфор и тому подобные материалы, которые блестят, если хорошо соединены; если же не так хорошо, то затвердевают, но не блестят. Однако все то, что делают из сгущенных соков, хрупко, а отнюдь не стойко и гибко. Бумага же, наоборот, стойкое тело, которое можно разрезать и разрывать так, что оно почти соперничает с кожей животного или листом растения и тому подобными творениями природы. Ибо она не ломка, как стекло, не соткана, как ткань, и состоит из волокон, а не из различаемых нитей – совсем наподобие естественных материалов, так что среди искусственных материалов едва ли найдется что-либо схожее, и бумага – пример вполне уединенный. А среди искусственного надо, конечно, предпочитать или то, что в наибольшей степени восходит к подражанию природе, или, наоборот, то, что ею управляет и преобразует ее.
С другой стороны, среди произведений мудрости рук человека не должно пренебрегать забавами и фокусами. Ибо многие из них хотя и легковесны и несерьезны, все же могут быть поучительны.
Наконец, не следует совершенно отбрасывать и суеверия и магию (в обычном смысле этого слова). Ибо, хотя вещи этого рода глубоко погребены под массой лжи и сказок, все же должно рассмотреть, не скрыто ли в глубине некоторых из них какое-либо естественное действие, как, например, в очаровании, в усилении воображения, в согласовании вещей на расстоянии, в пересыпании впечатлений от духа к духу, как от тела к телу, и т. п.
XXXII
Из сказанного нами ранее явствует, что последние пять родов примеров, о которых мы говорили (а именно: примеры Соответствия, примеры Уединенные, примеры Отклоняющиеся, примеры Пограничные и примеры Могущества), не следует откладывать до тех пор, пока не будет найдена некая определенная их природа (подобно остальным примерам, которые мы перечислили раньше, и многим из тех, которые последуют). Но сразу же в самом начале следует приступить к их собиранию, как к некоторой частной истории, ибо они приводят в порядок то, что воспринял разум, и исправляют неправильный склад самого разума, который совершенно неизбежно будет без этого напитан и заражен и наконец извращен и искажен каждодневными привычными впечатлениями.
Итак, эти примеры должны быть приложены, как нечто подготовляющее к исправлению и очищению разума. Ибо все то, что отводит разум от привычного, равняет и сглаживает его поле для восприятия трезвого и чистого света истинных понятий.
Более того, примеры этого рода пролагают и приготовляют дорогу для практики, как мы в свое время скажем, когда речь будет идти о выведениях к Практике.
XXXIII
На одиннадцатое место Преимущественных Примеров мы поставим примеры Сопровождения и Вражды, которые мы также называем примерами Постоянных Предложений. Это примеры, показывающие какое-либо такое тело или вещество, за которым исследуемая природа постоянно следует, как некий неразлучный спутник, или, наоборот, от которого исследуемая природа постоянно убегает и исключается из сопровождения, как вражеская и неприязненная. Ибо из примеров этого рода образуются достоверные и всеобщие предложения, положительные или отрицательные, в которых субъектом будет такое тело в его конкретности, а предикатом – сама исследуемая природа. Ибо частные предложения вообще не постоянны; в них исследуемая природа оказывается текущей и движущейся в конкретном, то есть привходящей или приобретаемой и, обратно, уходящей или утрачиваемой. Поэтому частные предложения не имеют какого-либо большого преимущества, разве только в случае перехода, о котором уже сказано раньше. Все же и эти частные предложения, будучи сопоставлены и сравнены со всеобщими, многому помогают, как в свое время будет сказано. Мы, однако, не ищем даже во всеобщих предложениях точного или абсолютного утверждения или отрицания. Ибо для нашей цели достаточно, если они будут допускать некоторые единичные или редкие исключения.
