Пусть также исследуется природа быстрого и могущественного Движения Пороха, расширяющегося в огонь, когда опрокидываются такие массы, исторгаются такие тяжести, как мы это видим в подкопах и в мортирах. Крест в отношении этой природы состоит в следующем. Или это движение возбуждается исключительно стремлением тела к расширению после того, как оно воспламенено; или также присоединяющимся неудержимым стремлением духа, который быстро убегает от огня и бурно вырывается из его окружения, словно из темницы. Однако Схоластика и обычное мнение учитывают только то первое стремление. Ибо люди считают хорошей философией утверждения, что элементарная форма пламени с необходимостью заставляет его занимать более широкое пространство, чем занимало это же самое тело, когда оно являлось в форме пороха, и отсюда следует это движение. Между тем они совершенно не замечают, что, хотя бы это и было верно для случая, когда пламя порождается, однако такая масса, которая в состоянии подавить и заглушить пламя, может воспрепятствовать его рождению, так что дело не возводится к той неизбежности, о которой они говорят. Они правильно судят о том, что если рождается пламя, то неизбежно происходит расширение, и отсюда следует выталкивание или отталкивание того тела, которое оказывает противодействие. Но эта неизбежность совершенно устраняется, если эта твердая масса подавляет пламя прежде, чем оно родилось. И мы видим, что пламя, особенно при первом зарождении, мягко и спокойно и ищет прикрытия, за которым могло бы играть и испытать свою силу. Поэтому такое неистовство нельзя приписать этому предмету, взятому самому по себе. На самом же деле рождение такого дующего пламени, как бы огненного ветра, происходит из столкновения двух тел и их природ, совершенно противоположных друг другу. Одно из них весьма воспламеняемо. Это та природа, которая сильна в сере. Другое боится пламени. Это есть простой дух, который пребывает в селитре. Так что происходит удивительное столкновение. Сера воспламеняется, насколько может (ибо третье тело, а именно ивовый уголь, почти ничего другого не производит, кроме как сочетает и объединяет эти два тела), в то время как дух селитры рвется прочь, насколько может, и вместе с тем расширяется (ибо так делают и воздух, и все простые тела, и вода, расширяясь от тепла) и этим бегством и извержением раздувает пламя серы во все стороны, как скрытые кузнечные мехи.
Примеры Креста в отношении этого предмета могли бы быть двух родов. Одни дают тела, наиболее воспламеняемые, как сера, камфора, нефть и т. п. вместе с их смешениями. Они легче и скорее, чем порох, воспринимают пламя, если только им в этом не препятствуют, из чего явствует, что стремление к воспламенению само по себе еще не производит этого ошеломляющего действия. Другие примеры дают те тела, которые отвращаются и убегают от пламени, – таковы все соли. Ибо мы видим, что если их бросить в огонь, то водяной дух вырывается с шумом прежде, чем пламя его охватит, – это также в слабой степени происходит с более жесткими листьями, когда водяная часть вырывается прежде, чем огонь охватывает маслянистую часть. Но больше всего это замечается на живом серебре, которое неплохо называют минеральной водой. Ибо оно без воспламенения, а одним только извержением и расширением почти достигает силы пороха. Говорят также, что, будучи примешано к пороху, оно увеличивает его силу.
Пусть также исследуется Преходящая Природа Пламени и его мгновенное затухание. Ибо мы не наблюдаем устойчивого пламени, но оно как бы на отдельные мгновения рождается и тотчас гаснет. Ибо очевидно, что длительность в том пламени, которое представляется устойчивым, не есть длительность одного и того же отдельного пламени, но совершается посредством воспоследования нового пламени, непрерывно порождаемого, так что пламя совсем не остается численно тем же. Это легко усмотреть и из того, что пламя тотчас же исчезает, если удалить пищу пламени, или горючее. Крест в отношении этого предмета состоит в следующем. Эта природа мгновенности происходит или от того, что устраняется причина, которая сначала рождает пламя, как это происходит со светом, звуком или с теми движениями, которые называют насильственными, и от того, что хотя пламя по своей природе и могло бы длиться, но его угнетают и разрушают окружающие его противодействующие природы.
Итак, в отношении этого предмета пример Креста мог бы быть следующим. Мы видим, как высоко поднимается пламя более сильных пожаров. Ибо насколько шире основание пламени, настолько выше подъем. Отсюда видно, что первое загасание пламени происходит по сторонам, где воздух сжимает пламя и вредит ему. Внутренняя же часть пламени, которой воздух не касается, но которая со всех сторон окружена другим пламенем, остается численно той же и не гаснет, пока постепенно не будет сдавлена воздухом, окружающим пламя с боков. Поэтому каждое пламя имеет пирамидальную форму, будучи более широко в своем основании вблизи горючего, в вершине же (где воздух враждебен, а горючего недостает) – острее. Дым же, более узкий в основании, поднимаясь, расширяется и образует как бы обращенную пирамиду; очевидно, потому, что воздух воспринимает дым, но подавляет пламя. Ибо никто не должен воображать, что пламя есть зажженный воздух, так как это совершенно разнородные тела.
Для этого предмета можно было бы дать весьма подходящий пример Креста, достигнув наглядности посредством пламени двух цветов. Нужно взять маленькую металлическую чашку и в ней укрепить зажженную маленькую восковую свечу; поместить чашку в таз и кругом налить винный спирт в умеренном количестве, чтобы он не достигал краев чашки; затем зажжем винный спирт. Этот винный спирт даст более синее пламя, а свеча – более желтое. Теперь заметим, остается ли пламя свечи пирамидальным (а это пламя легко отличить по цвету от пламени винного спирта, ибо пламена не смешиваются тотчас, как жидкости), или оно больше склоняется к шарообразной форме, когда нет ничего, что бы его сжимало или разрушало. Если произойдет последнее, то надобно считать достоверным, что пламя пребывает численно тем же, пока заключено внутри другого пламени и не испытывает враждебной силы воздуха.
О примерах Креста достаточно сказано. Мы дольше задержались на них с той целью, чтобы люди постепенно научились и привыкли судить о природе на основании примеров Креста и светоносных опытов, а не только вероятных соображений.
XXXVII
На пятнадцатое место среди преимущественных примеров мы поставим Примеры Расхождения, указывающие разъединения таких природ, которые обыкновенно встречаются вместе. Они, однако, отличаются от примеров, относимых к примерам Сопровождения, ибо те указывают разъединенность какой-либо природы от какой-либо конкретности, с которой они обычно связаны, а эти указывают разъединенность одной какой-либо природы от другой. Они отличаются также от примеров Креста, ибо они ничего не определяют, а только напоминают о разъединенности одной природы от другой. Их можно использовать для вскрытия ложных форм и для того, чтобы рассеять легковесные заключения из тех вещей, которые лежат под рукой. Так что они как бы придают разуму балласт.
Например, пусть исследуются те четыре природы, которые Телезий называет сожительствующими
149 и как бы существующими под одной кровлей: Теплое, Светлое, Тонкое, Подвижное или склонное к движению. Среди них все же встречается много примеров Разъединения. Так, воздух тонок и легок в движении, но не тепел и не светел; луна светит, но без тепла; кипящая вода тепла, но не светит; движение железной иглы на оси легко и быстро, и все же совершается в холодном, плотном, темном теле; и так далее.
