Итак, относительно первого способа. Многому мешает обыкновенный воздух, который присутствует и примешивается всюду, и лучи небесных тел. Поэтому то, что способствует их исключению, может справедливо считаться примером Широкого Применения. Сюда, следовательно, относятся материал и толщина сосудов, в которые помещаются тела, приготовленные для работы над ними. Точно так же сюда относится тщательное затыкание сосудов при помощи уплотнений и того, что химики называют философской замазкой
162. Чрезвычайно полезно также закрытие посредством покрывания жидкостью поверхности вещества. Так, когда наливают масло поверх вина или травяных соков, то масло, растекаясь по поверхности словно покрышка, отлично охраняет их невредимыми от воздуха. Неплохи также и порошки, которые, хотя и содержат примесь воздуха, однако задерживают силу окружающей массы воздуха, как это бывает при сохранении яиц и плодов в песке и в муке. Также и воск, мед, смолу и тому подобные вязкие вещества хорошо применять для более совершенного закрытия и для удаления воздуха и небесных излучений. Мы сделали также однажды опыт, погрузив сосуд и некоторые другие тела в живое серебро, которое гораздо плотнее всех тел, которыми можно облить другие тела. Весьма также полезны пещеры и подземные погреба, чтобы помешать нагреванию солнцем и губительному открытому воздуху, – этим пользуются в Северной Германии для хранения зерна. Сюда же относится также и погружение тел в воду. Так, помню, я слышал о мехах с вином, погруженных в глубокий колодец для охлаждения. Но случайно или по небрежности и забывчивости они остались там в течение многих лет и затем были извлечены. И от этого вино сделалось не только не кислым и слабым, но гораздо более благородным на вкус, очевидно благодаря более тонкому смешению его частей. Если же требуется, чтобы тела были погружены под воду на дно, в реке или в море, но не соприкасались с водой, и при этом чтобы они не были заключены в закрытые сосуды, а только окружены воздухом, то для этого хорошо пользоваться таким сосудом, который иногда применяется для работы на затонувших судах, чтобы водолазы могли, оставаясь долгое время под водой, дышать от времени до времени
163, этот сосуд таков. Делается из металла открытая бочка; она опускается, сохраняя отвесное положение по отношению к поверхности воды, и несет с собою на дно моря весь содержащийся в ней воздух. Она стоит как треножник на трех ногах, длиной несколько меньших, чем рост человека. Таким образом, водолаз может, когда у него недостает дыхания, просунуть голову в отверстие бочки, подышать и затем продолжать работу. Мы также слышали, что изобретена уже машина или лодка, которая может везти человека на некоторое расстояние под водой
164. Но к тому сосуду, о котором мы говорили, можно подвесить любые тела; поэтому мы и привели данный опыт.
Есть и другое назначение тщательного и совершенного закрытия тел, а именно: закрытие не только мешает вхождению внешнего воздуха (о чем уже сказано), но также и мешает выходу духа из тела, над внутренними частями которого происходит работа. Ибо для работающего над естественными телами необходимо, чтобы количество тела оставалось неизменным, то есть чтобы ничто не испарялось и не вытекало. Ибо глубокие изменения в телах происходят тогда, когда в то время как природа препятствует уничтожению тела, искусство препятствует даже потере или удалению какой-либо части. Относительно этого укоренилось ложное мнение (если бы оно было истинным, то надо было бы почти отказаться от надежды сохранить известное количество тела без уменьшения), что дух тел и воздух, утонченный сильным нагреванием, никакими преградами нельзя удержать в сосудах, ибо они улетают через более тонкие поры сосудов. К этому мнению люди пришли на основании общеизвестного опыта с опрокинутым над водой стаканом, внутри которого горит свеча или бумага; отчего вода вовлекается вверх, а также на основании примера кровососных банок, которые, будучи нагреты на огне, втягивают тело. Полагают, что в обоих случаях утонченный воздух изошел и поэтому уменьшилось его количество, которое заступили вода или тело вследствие Движения Связи. Но это совершенно ложно. Ибо воздух не уменьшается в количестве, а сжимается в пространстве, и это движение заступания воды не начинается прежде, чем пламя не погаснет и воздух не охладится; так что врачи накладывают поверх банок смоченные холодной водой губки для того, чтобы банки притягивали сильнее. Поэтому нет причины для того, чтобы люди очень боялись легкого исхода воздуха или духа. Ибо, хотя и правда, что даже наиболее твердые тела имеют поры, однако воздух или дух с трудом претерпевают размельчение до такой тонкости, подобно тому как и вода отказывается вытекать через малейшие щели.
Относительно второго из семи упомянутых способов следует прежде всего заметить, что, действительно, сжатия и тому подобные насильственные движения имеют величайшее значение для пространственного движения, как это видно в метательных орудиях, а также для разрушения органических тел и тех их способностей, которые состоят исключительно в движении. Ибо всякая жизнь, да и всякий огонь и воспламенение разрушаются сжатием, как и всякая машина портится и приводится в беспорядок им же. Оно также разрушает способности, которые заключаются в расположении и более грубой неоднородности частей, как это бывает в цвете (ибо не один и тот же цвет у целого цветка и раздавленного или у целого янтаря и растолченного), а также и во вкусе (ибо не один и тот же вкус у незрелой груши и у нее же, когда она сжата и размягчена, – тогда она явно получает большую сладость). Однако для более глубоких изменений и превращений подобночастных однородных тел эти насильственные движения мало значат, ибо при их посредстве тела не приобретают какого-либо нового постоянного и прочного состояния, а только состояние преходящее и всегда стремящееся вернуться к прежнему и освободиться от нового. Однако нелишне было бы произвести более тщательный опыт над этим, а именно установить, могут ли сгущения или разрежения вполне однородных тел (как воздух, вода, масло и тому подобное), произведенные насильственно, стать постоянными, прочными и как бы перешедшими в природу тел. Это сначала надо произвести посредством простого продолжительного выдерживания, а затем посредством вспоможений и согласия. Это мы легко могли сделать (если бы пришло на ум), когда сжимали воду (об этом мы говорили в другом месте) молотом и прессом, пока она не вырвалась. Мы должны были предоставить сплющенный шар на несколько дней самому себе и потом только извлечь воду, чтобы испытать, тотчас ли она заполнила бы прежний объем, который она имела перед сжиманием. Если бы она этого не сделала ни тотчас, ни хотя бы спустя короткое время, то это сжатие можно было бы рассматривать как постоянное; в противном случае было бы очевидно, что произошло восстановление и, значит, сжатие было преходящим. Нечто подобное надо было сделать также при вытягивании воздуха из стеклянных яиц. После высасывания воздуха надо было сразу крепко заткнуть отверстие, затем оставить эти яйца так заткнутыми в течение нескольких дней и тогда, наконец, испытать, войдет ли с шипением воздух, если открыть отверстия, или также будет ли в случае погружения в воду втянуто такое же самое количество воды, какое было бы втянуто вначале, когда еще не прошло известное время. Возможно (или, по крайней мере, достойно испытания), что это могло бы и может произойти, ибо течение времени производит это в немного более неоднородных телах. Так, после некоторого времени согнутая палка не разгибается, и не должно приписывать это какой-либо потере в количестве дерева за истекшее время, ибо то же самое (если увеличить время) происходит и с железной пластинкой, которая не подвержена испарению. Но если посредством простого выдерживания опыт не удается, то все же надо не оставлять его, а применить другие вспоможения. Ибо немалая будет выгода, если окажется возможным насильственно сообщать телам прочные и постоянные свойства. Так, можно воздух обратить в воду посредством сжатия и сделать многое другое в том же роде. Ибо человек больше властен над насильственными движениями, чем над остальными.
