В течение нескольких лет я ездил в Гвинею-Бисау и подготавливал тестирование моей экспериментальной вакцины против ВИЧ/СПИДа.
Однако на этот раз все было иначе. Я наконец-то закончил разработку инновационной вакцины против ВИЧ. В осуществлении этого длительного и дорогостоящего проекта мне очень помогли профессор Серен Брунак из Технологического университета Дании, создатель «умных компьютеров», и иммунолог, профессор Серен Буус из Копенгагенского университета. Именно благодаря этому исследованию, инициированному нашей «матушкой Нобель» Франсуазой Барре-Синуси, Сильви получила возможность переехать в Копенгаген и помогала мне до конца своих дней. Настал момент протестировать препарат в качестве метода лечения инфицированных африканцев. Испытания, проведенные в Копенгагене, продемонстрировали многообещающие результаты. Мы говорили о «терапевтической вакцине против ВИЧ». Наконец с оформлением африканских заявок и разрешений все было улажено. В течение предыдущих пяти-шести лет приходилось частенько наведываться сюда, чтобы выбрать подходящих для испытаний пациентов, создать в местном госпитале условия для приема больных СПИДом. Целых пять лет я оплачивал датским студентам последнего курса размещение в Бандиме. Они должны были внедрить необходимые методы в национальной лаборатории, установить доверительные отношения с врачами и пациентами из местной больницы Симао Мендеса и отобрать ВИЧ-позитивных пациентов, по определенным критериям подходящих для испытания нашей терапевтической вакцины (об этом подробно рассказывается в документальном фильме, в 2011 году вышедшем на канале DR1, «Враги человечества»).
В то время далеко не все инфицированные в Гвинее-Бисау проходили курс лечения (как и в Африке в целом). Антиретровирусная терапия (АРТ) и специализированная клиника для лечения таких пациентов появились в государстве в больнице Симало Мендеса только в 2005 году, с 2007 года АРТ стала более доступна. Было невероятно сложно отследить, кто получал препараты и в каком количестве, действительно ли пациенты принимали эти лекарства или же перепродавали их. Поставки медикаментов из Бразилии зачастую запаздывали, их больничный запас заканчивался. В результате в курсе лечения возникала крайне нежелательная пауза, что могло спровоцировать резистентность вируса. Местному ассистенту приходилось регулярно навещать пациентов, принимающих АРТ, опрашивать их и брать у них образцы крови. Мы измеряли количество вируса в их крови, контролировали иммунный статус и терпеливо объясняли, для чего все это делается. Мне пришлось купить своим студентам мотоцикл и машину – красивый красный двухдверный полноприводный «Форд». Я всякий раз с нетерпением предвкушал предстоящую поездку в Африку, но еще больше радовался возвращению домой.
Шофер из организации Петера «Проект Здоровый Бандим» встретил меня в аэропорту – он проследил за грамотным оформлением визы, доплатил пошлину и провел меня через VIP-выход. Как ни странно, на этот раз мой багаж доставили без проблем. В двух ящиках цвета фламинго лежал среди брикетов сухого льда тестовый препарат против ВИЧ и жидкость для приготовления вакцинного раствора. Мы обращались с этими ящиками так, словно внутри находились наши собственные органы. «Десять крон» – было написано в пункте таможенной декларации «Заявленная стоимость». «Куда там – как минимум десять миллионов крон!» – подумал я. Мы прошли период долгой и тяжелой борьбы, чтобы разрешить средство для испытаний на людях сначала в Дании, потом в Западной Африке. Как будто это была процедура апробации стопроцентно эффективной, коммерчески доступной вакцины против ВИЧ, готовой к промышленному выпуску, а не еще одно предварительное испытание, целью которого было помочь нам усовершенствовать очередной вариант экспериментального препарата, призванного проложить путь новой версии. Стоял уже поздний вечер. Я пристроил вакцины в холодильник и морозилку у Петера дома, ведь только у него имелся дизельный генератор для выработки электричества, к которому был приставлен охранник, то и дело располагавшийся вздремнуть под выхлопами мотора.
Мы с другом отправились в ресторан на его большой белой «Тойоте». Кажется, лишь японские автомобили выживали здесь. «Лэндроверы» быстро выходили из строя и стояли вдоль разбитых дорог этакими скульптурами на подпорках, оживляя пейзаж. Петер выбрал ресторан с кондиционированием воздуха – мы прозвали заведение «Буфетом», но на самом деле оно называлось «Коимбра». Здесь не нужно было долго ждать заказ, можно было просто прийти и сразу отправиться к «шведскому столу», причем в стоимость входило вино – красное и белое. Мы набрали закусок и взяли белое. Оказалось, что мой коллега много лет назад работал у винодела во французской глубинке, и мы завели разговор о вине, виноделах и Франции.
Я выразил восхищение проектом Петера, прилично разросшемся – теперь в его распоряжении было несколько зданий и гораздо больше студентов, чем поначалу. Он рассказал, что когда-то договорился о предоставлении ему нескольких пустующих школьных помещений, но кто-то ему воспрепятствовал. Тут постоянно так случалось: «кто-то» все время пытался помешать нашим инициативам. Вот и мои намерения провести испытания вакцины против ВИЧ едва не были отменены «кем-то» из руководства больницы. Один из врачей, принимавших участие в нашем исследовании в Бисау, однажды объяснил нам ситуацию: его начальники считали, что не стоит тратить время и силы на эти исследования, несмотря на то что я платил деньги и обучал врачей, медсестер, лаборантов, даже уборщиков и пытался помочь инфицированным людям.
– Видимо, проект «Бандим» ожидает такая же судьба, как Медицинский исследовательский центр в Гамбии. Ты ведь в курсе? – спросил я.
Я побывал в Банжуле несколькими месяцами ранее, был весьма впечатлен местным исследовательским центром и сразу же начал сотрудничество с ними в области изучения ВИЧ. После того как моя возлюбленная, француженка Сильви, с которой мы счастливо прожили 12 лет, умерла от бокового амиотрофического склероза у нас дома в Фредериксберге, в моей жизни наступил период, когда я в одиночестве колесил по всему миру, пытаясь найти свое место. Мой начальник из Института сывороток с большим пониманием отнесся к ситуации. После поездок в США, на юг Германии, в Южную Африку и Францию я несколько раз побывал в Дакаре, где мне понравилось больше всего. Я просто-напросто пытался избежать депрессии.
Однажды, сидя в отеле на балконе с видом на бухту Нгор в Дакаре и потягивая холодное пиво «Газель», я получил сообщение от канадской исследовательницы Алексы. Я познакомился с ней в Каио, крохотном городке на севере Гвинеи-Бисау, где она в течение трех лет изучала ВИЧ и иммунитет в различных коренных племенах, живя достаточно изолированно. Она написала, что собиралась в гамбийский Медицинский исследовательский центр (МИЦ) на встречу со своей научной руководительницей, английским профессором Сарой Роуланд Джонс, которую я тоже прекрасно знал. «Может, и ты заедешь?» – написала она в шутку. Естественно, я тут же спустился к администратору отеля и попросил вызвать мне такси до Банжула. На меня посмотрели как на слабоумного, но убедились, что я не шучу и что у меня достаточно евро в кармане (а евро ценятся на этой французской территории гораздо выше, чем местная валюта, африканский франк). И мне отыскали шофера, который говорил на волофе, креольском и немного на французском (со мной) и, мало того, знал дорогу. Далеко не всегда маршрут пролегал по размеченному шоссе, зачастую приходилось ехать прямо по скудной саванне, по длинным высохшим речным руслам, а в Гамбии пришлось даже перебираться через реку на пароме. Водителю дали новенький автомобиль, который замечательно справился со всеми испытаниями, выпавшими на его долю.
