– И давно, Степаныч, ты его знаешь?
– Да, почитай, лет пять уже…
– А вот он сказал, что Рауфа видел… Это значит – знакомы они были?
– Этого зловредного турка тут многие знают, он здесь гость частый.
Подпоручик только руками развёл.
– Да что ж тогда не изловили его до сих пор? Я-то думал, что он тут втайне от прочих появляется да ходит с опаской, а он…
– Обычаи таковские, Ваше Благородие. Раз гость в саклю вошёл – всё! Тронуть его не моги – таков закон! Хоть трижды душегуб – а принять ты его должен со всем почтением. И защищать от всех прочих, кто злоумышление на него имеет. Опять же: Рауф им не чужой, единоверец! Да и не жаден… Платит за услуги хорошо. Ну и… Он же не сам собою тута ходит, отряд башибузуков завсегда рядом имеется. Тут уж пять раз подумаешь…
– А что князья местные? Они же, иные-то и нам присягали же! Должны его повязать, да по начальству и представить.
– Должны, Ваше Благородие, да не обязаны! Кавказ… Тута сложно всё…
Прошли ещё какое-то расстояние, и Антон снова обратился к попутчику.
– А это вот… Как Ахмет-то сказал… Ну, про Рауфа, что чёрным он стал. Это как понимать?
Урядник помрачнел.
– А это, Ваше Благородие, и вовсе худо. Слыхивал я про то, да веры особой к таковым рассказчикам не имел. Ахмет – другое дело, верю я его словам. Ежели этот бей зловредный с нечистью снюхался, оно и совсем плохо…
– Ну, какая тут нечисть! – усмехнулся Сиверцев. – Чай, не в отсталые времена живём… Просвещенье, опять же… Ты б ещё чёрта помянул! Все подобные фокусы наука объяснить может давно! И здесь… Ну, мало ли что там абреку необразованному привиделось… Что ж всему, что ли, верить теперь?
– Не скажите, Ваше Благородие… – покачал головою Кафтанов. – Сам рад буду, ежели всё оно не так. Но ходить теперича надобно с великим бережением! Помяните моё слово!
Уже перед самым домом, урядник протянул подпоручику пистолет – тот самый, что на месте стычки подобрал.
– Ваш он теперь – законный трофей! Пистолет, кстати, добрый – немецкой работы.
– Так у меня же два своих имеются…
– И что с того? Третий будет – запас карман не тянет. А что с бою взято – то свято! Опять же, не в обиду будет сказано, этот пистоль – куда как лучше, чем ваши оба!
– У меня французские – мастера Монгери!
– Какой, с вашего позволения, француз, супротив немецкого мастера выстоит? И не спорьте, Ваше Благородие – а лучше спытайте его сами…
Кафтанов и здесь оказался прав – пистолет действительно оказался превосходным. В цель пулю клал точно – и аж на двадцать шагов далее, нежели любой из пистолетов Сиверцева. Вот и верь после такого всему, что говорят о французских оружейниках…
А чтобы носить все три пистолета зараз, Антон придумал перевязь – на манер флотской. Там таковые во время абордажей пользуют, ну так и здесь она тоже вполне подойдёт.
Посмотрев на такую придумку, урядник аж крякнул – и в тот же день заставил всех прочих смастерить себе нечто подобное – затея оказалась вполне удачной.
* * *
Сиверцев перевернулся на спину и вздохнул…
Совсем не так представлялись ему всяческие тайные рейды. Ему мерещились непрерывные погони за отступающим противником, жаркие сабельные рубки и жестокие рукопашные схватки. Из всего этого он, разумеется, всегда выходил победителем, получившим лишь небольшую – ну а как же без неё! – рану где-нибудь на предплечье. И пока он, мужественно перенося боль, сидел на пеньке, выслушивая отчёты подчинённых, миловидная спутница перевязывала ему руку.
Правда, он никак не мог себе представить – откуда вдруг тут могла взяться эта самая девушка…
В роли которой, кстати говоря, отчего-то всегда выступала Варенька Афанасьева – с семьёй которой его родители дружили уже давно. Уезжая в действующую армию, Антон пообещал писать ей как можно чаще – и свои обещания старался по возможности исполнять. Пока получалось…
А тут – лежи себе в кустах и смотри за какими-то саклями!
Причём – лежать предстояло долго, и пока все эти наблюдения ни к чему интересному не привели.
Казаки уже назубок выучили весь нехитрый распорядок жизни обитателей аула и наперёд могли сказать, что вот из той, например, сакли утром выйдут женщины на реку. А вслед за ними в лес направятся и мужчины – за дровами. Старики усядутся на улице – там для этого обустроены скамейки, да так и станут неторопливо переговариваться.
Ничего нового – да и с чего бы этому вдруг происходить?
Сама жизнь, казалось, тут уже давным-давно расписана по часам…
– А чего мы ждём, Степаныч? – поинтересовался на третий день у Кафтанова подпоручик.
– У Рауфа – из этого села проводник. Вот и ждём… Должен он сюда непременно заехать – деньги родне передаст. Тута мы ему на хвост-то и сядем…
– А откуда это известно?
– Так Ахмет про это и сказал. Его самого под это подписать хотели – но он отказался. Однако замест себя человека предложил! Рауф, с ним переговорив, согласился. Его и ждём.
– А ну как не отпустит сей турок проводника? Ездить-то ему надо же! А сомневаюсь я, что он тут все тропки ведает…
– Какие-то ведает… Не впервой, чай, он в наших-то краях. Но проводник ему нужон! А как до места доберётся, где все прочие головорезы с ним перевидиться должны, так ему какое-то время помощи и не потребуется. Вот проводника-то и отпустит… – урядник помолчал и с неохотою произнёс. – Другое меня, если честно, беспокоит…
– Что так?
– Ухорезы эти… Ну, что Ахмета подстрелили. Они ведь загодя в корчму пожаловали – похоже, что именно его они там и ждали. И вот о чём я, Ваше Благородие, и думаю… Они ведь его ещё раньше пристрелить могли – ан не сделали того! Почему? Кто им мешал-то? Опять же: вчетвером они бы его и попросту прирезать могли – не совладал бы он с несколькими-то противниками.
– Знать, хотели видеть – с кем он встречу иметь будет.
– Вот и увидели… – кивнул казак. – И сильно то мне не по душе!
– Чего так, Степаныч?
– Да… – замялся казак. – Всё Ракова вспоминаю… Его же, если догадки мои верны, тако же ведь и подстрелили-то… И что-то, Ваше Благородие, мне это с каждым днём всё менее нравиться, уж не обессудьте! Ну, увидели эти нехристи меня… И почто мне-то никто так и не рискнул что-то сделать? Мало ли за каким делом я с Ахметкой гутарить мог?
– Не думаю, что всё так просто, Степаныч! – покачал головою подпоручик. – Ты – человек известный, за тебя всяк слово молвить может! Мол, как не знать Петра Степаныча? Уважаемый человек! Опять же – при деньгах! Да обозными делами ведает… Тут много чего интересного заполучить можно! Особливо – ежели с головою дружить! Если всякого, кто с тобою выпить присядет, стрелять да резать…
