– Меня зовут Химена Рохас. А Каталина Кирога прямо сейчас идет на город с Эстрейей и армией призраков.
В храме поднимается переполох. Все говорят одновременно. Кажется, будто мы внезапно оказались в экипаже, который мчится на всех парах: лица и цвета сливаются, храм погружается в хаос. Каждый помнит кровавую бойню и разрушения, учиненные призраками. Только в этот раз лаксанцы на другой стороне.
Пол вибрирует от топота: некоторые гости сбегают, не дожидаясь продолжения. Воспользовавшись суматохой, я достаю кинжал из складок роскошного свадебного платья и направляю лезвие на Атока. Он замечает нож и отдает приказ жрецу. Но уже слишком поздно: я замахиваюсь, чтобы нанести удар.
Руку пронзает острая боль, и в самый последний момент кинжал со звоном падает на пол. Теперь он абсолютно бесполезен. Мое тело больше не слушается. Я бросаю уничтожающий взгляд на жреца. Он будет пытать меня, чтобы спасти свою шкуру. Пока сторонники Эль Лобо не поднимут мятеж, пока не появится Каталина, он будет старательно отыгрывать свою роль. Тело сотрясается, но я им больше не управляю. Громко чертыхаюсь.
Аток кивает Умаку.
– Убей лгунью.
Я судорожно вдыхаю. Я осталась совсем одна в борьбе с самозваным королем.
– Вы все равно не выживете, – говорю я громче. – У вас слишком много врагов.
– Подожди, жрец, – захлебываясь от злости, шипит Аток. – Какие еще враги?
– Шпионы повсюду.
Его лицо покрывается багровыми пятнами.
– С кем ты работаешь? С этим бесстыжим разбойником?
– Вам не следовало идти против собственного народа, Аток, – смело говорю я. – Вы потеряли уважение своих людей.
Аток оглядывается и нервно обводит взглядом зал, будто только что вспомнил о гостях – лаксанских и заморских аристократах, которые все это время наблюдали за происходящим.
– Скажи мне имя мерзавца.
– Вы нарушили обещания.
– Имя, – повторяет Аток, грозя мне пальцем. – Сейчас же.
Краем глаза я замечаю Руми. Он пробирается сквозь толпу поближе к первым рядам. Полностью в черном. Кажется, никому нет до него дела. Он быстро переводит взгляд на Атока – и снова на меня. Уголки его губ напряжены; глаза выражают растерянность, будто он не понимает, почему я до сих пор не выдала его.
Я молчу. Кровяная магия Умака начинает действовать. Руки, ноги, пальцы синеют и набухают все сильнее. Я разрываюсь от боли и со стоном падаю на колени. Я могла бы дотянуться до кинжала, но тело больше мне неподвластно.
– Будет гораздо, гораздо хуже, – шипит Аток. – Имя!
– Мои тайны умрут вместе со мной.
– Тогда ты бесполезна. Избавься от нее, жрец.
Умак делает еще один шаг вперед, и я собираюсь с духом перед новой пыткой. Полы его мантии касаются моих ног. Жрец смотрит на меня сверху вниз и медленно поднимает руки.
И тут я слышу крик:
– Стой!
Я оглядываюсь, и сердце мучительно замирает. Руми бежит к алтарю с заряженной пращой наготове. Аток переключает внимание на него.
– Что ты творишь? Брось оружие. Кем ты себя… Dios, – выдыхает он.
Картинка складывается. Черные одежды. Праща.
– Ты.
Темные, цвета горького кофе, глаза Руми сверкают недобрым огнем.
– Я.
Воины Атока окружают Руми, и земля начинает дрожать. Король-самозванец трясется от гнева. Кулаки сжаты, колени слегка согнуты: он собирается с силами, чтобы разрушить здесь все. Стража оттесняет Руми, но он прицеливается и запускает гладкий круглый камень в колонну рядом с королем. На мгновение Аток отвлекается. Руми снова заряжает пращу. Хуан Карлос уже рядом, борется сразу с двумя воинами. Храм заполняется мятежниками, которые вступают в бой с армией Атока. Суйяна тоже среди них; она вооружена боевым топором.
Умак отпускает меня, и кровь наконец отливает от разбухших конечностей. Некоторое время я лежу, приходя в себя, но затем выхватываю кинжал и бросаюсь на Атока. Земля вздрагивает, и, покачнувшись, он уворачивается от удара. Мне удается лишь задеть его бок, и самозванец взвывает от гнева, словно разъяренный ягуар. Рыча, он нападает на меня, но я раню его снова.
Пол дрожит. Я едва удерживаюсь на ногах; кинжал выскальзывает из руки. Аток оказывается сверху и в исступлении бьет меня по ребрам, животу, снова и снова. Я пытаюсь вырваться, но подземные толчки не прекращаются. Он зажимает меня ногами и со всей силы ударяет кулаком по лицу, по губам. Я захлебываюсь кровью.
Суйяна оттаскивает короля, но на меня тут же набрасывается один из стражей. Высоко подняв меч, он целится в шею. Я пытаюсь отползти, но поскальзываюсь на собственной крови. Я не успею подобрать кинжал. Меч опускается. Руми издает оглушительный рев, и я слышу резкий свистящий звук. В следующую секунду камень пробивает затылок стражника; повсюду разлетаются осколки костей и брызги крови. Руми подбегает, быстро помогает мне встать и бросает в руки меч. Для слов нет времени, но мы успеваем обменяться взглядами, и он быстро касается губами моих губ. Всего лишь один короткий миг – и он тут же растворяется в толпе, в очередной раз заряжая пращу.
Со всех сторон доносятся воинственные крики. Храм превратился в поле боя: одни сражаются на мечах, другие врукопашную, третьи без устали перезаряжают пращи. Воинов Атока легко отличить благодаря форме – туникам в черно-белую клетку и темным повязкам с перьями на икрах. Лаксанские мятежники одеты в черное – в знак солидарности с Эль Лобо.
В суматохе я потеряла из виду знакомых людей. Суйяну и Хуана Карлоса. Двуличного жреца, Умака. Принцессу Тамайю. Руми. Слева меня атакует лаксанский воин. Я отпрыгиваю, поднимаю меч и отражаю его удар. Зажмуриваюсь: воин ударил с такой силой, что ребра затрещали от боли.
Лаксанец снова бросается на меня, но я засаживаю меч прямо ему в живот. Из раны хлещет кровь; я делаю несколько глубоких вдохов и стараюсь справиться с тошнотой. Сплевываю кровь на белый пол. Во рту появляется неприятный металлический привкус. Платье, прекрасное изысканное платье только мешает; я нетерпеливо отрываю кусок юбки и укорачиваю ее до середины икр. Сбрасываю мягкие сандалии. Белые камни под ногами обжигающе горячи.
Бой постепенно перетекает из храма на улицы. Меня уносит толпа. Повсюду лужи крови; люди продолжают убивать друг друга. Аток в истерике зовет стражу и требует оружия: мятежники наступают. Они смешиваются с участниками карнавального шествия и уличными торговцами, которые испуганно бросаются врассыпную. Звенят копья и мечи. Один из воинов Атока подает ему хлыст.
Где-то совсем рядом раздается душераздирающий вопль. Я с ужасом озираюсь. Это похоже на голос принцессы. Наконец я замечаю ее у ног Атока. Она стоит на четвереньках у входа в храм. На щеке глубокий след от хлыста. Несколько лаксанских мятежников загораживают ее и яростно отбиваются мечами от Атока, который бьет кожаным хлыстом каждого, кто пытается подойти поближе.
