Дополнительные свойства, навыки и страсти суть те, согласно которым некто склонен к одному более, чем к другому. И все же даже эти склонности подчинены суждению разума. И поскольку такого рода свойства также подчинены ему, то в нашей власти, приобретать ли такого рода качества посредством причинения их или расположения себя к ним или же отклонять их от себя. И, таким образом, в этом нет ничего, что бы противоречило свободному произволению.
Глава 2
Является ли свободное произволение способностью?
1. Кажется, что свободное произволение – не способность. Ведь свободное произволение есть не что иное, как свободное суждение. Но «суждением» именуется не способность, а действие. Следовательно, свободное произволение – не способность.
2. Кроме того, свободное произволение называют «возможностью воли и разума». Но возможность именует расположенность силы, которая существует благодаря навыку. Следовательно, свободное произволение есть навык. Ведь Бернард (Бернард Клервоский. О благодати и свободе воли. 1, 2.) говорит, что свободное произволение есть «навык души распоряжаться собой». Следовательно, оно – не способность.
Бернард Клервоский (1091–1153) – богослов и церковный деятель, автор трактата «О благодати и свободе воли», в котором он выделяет три типа свободы: свобода от необходимости, или по природе, свобода от греха, или по благодати, и свобода от страданий, или свобода славы. Это деление имеет в виду Фома Аквинский в ответе на третий аргумент данной главы.
3. Кроме того, никакая природная способность не утрачивается через грех. Но свободное произволение утрачивается через грех, ведь говорит Августин в тридцатой главе «Энхиридиона», что, пользуясь свободным произволением ко злу, человек погубил и себя, и его. Следовательно, свободное произволение – не способность.
Но этому противоречит то, что субъект навыка, по-видимому, есть не что иное, как способность. Но свободное произволение – субъект благодати, с помощью которой оно избирает то, что благо. Следовательно, свободное произволение – способность.
Отвечаю: следует сказать, что хотя свободное произволение, согласно собственному значению этого слова, именует некое действие, но в обычном словоупотреблении мы называем свободным произволением то, что есть основание действия, а именно то, посредством чего человек судит свободно. Но основанием действия в нас бывает и способность, и навык, ведь мы говорим, что мы знаем нечто и посредством знания, и посредством интеллектуальной способности. Следовательно, свободное произволение должно быть или способностью, или навыком, или способностью вместе с навыком. То, что оно не есть ни навык, ни способность вместе с навыком, проясняется из двух оснований. Во-первых: если оно – навык, то оно должно быть природным навыком, поскольку человек от природы обладает свободным произволением. Но в нас нет природного навыка относительно тех вещей, которые подлежат свободному произволению: ведь мы по природе склоняемся к тем вещам, относительно которых мы имеем природный навык, например навык соглашаться с первыми основаниями, в то время как те вещи, к которым мы склонны по природе, не подлежат свободному произволению, как сказано относительно желания блаженства (q. 82, a. 1). Поэтому то, что свободное произволение есть природный навык, противоречит его собственному понятию. Так же противоречит его природе то, что оно неприродный навык. И, следовательно, остается последняя возможность, что оно никоим образом не навык.
Во-вторых, это ясно потому, что о навыках говорится как о том, в силу чего мы расположены благим или злым образом по отношению к своим страстям и действиям, ведь в отношении вожделения мы расположены благим образом посредством сдержанности, а злым образом из-за несдержанности, и в отношении знания мы расположены благим образом к действию интеллекта, когда мы познаем истинное, а противоположным навыком расположены злым образом. Но свободное произволение равным образом относится к избранию благого и злого; следовательно, невозможно свободному произволению быть навыком. Следовательно, остается только одно, что оно – способность.
1. Относительно первого следует сказать, что обычно способность обозначается по имени действия. И, таким образом, от того действия, которое есть свободное суждение, называется та способность, которая есть основание этого действия. Иначе если бы «свободным произволением» именовалось действие, то оно не всегда имелось бы в человеке.
2. Относительно второго следует сказать, что возможность иногда называют силой, готовой к действию, и в этом смысле «возможность» полагается в определение свободного произволения. Но Бернард использует слово «навык», не отличая его от способности, но обозначая некоторую способность, посредством которой некто относится некоторым образом к действию. И это может быть и посредством способности, и посредством навыка, коль скоро посредством способности человек может совершать действие, а посредством навыка он склонен действовать во благо или зло.
3. Относительно третьего следует сказать, что о человеке говорится, что он утрачивает свободное произволение, впадая в грех, не относительно природной свободы, которая есть свобода от принуждения, но относительно свободы от греха и от страданий. К этому мы обратимся ниже в трактате об этике во второй части этой работы (I–II, q. 85 и далее; q. 109).
Глава 3
Является ли свободное произволение желающей способностью?
1. Кажется, что свободное произволение – не желающая, но познавательная способность. Ведь Дамаскин (О православной вере, II, 27) говорит, что свободное произволение непременно сопровождается действием разума. Но разум – познавательная способность. Следовательно, и свободное произволение – познавательная способность.
2. Кроме того, свободное произволение называется как бы свободным суждением. Но судить – действие познавательного достоинства. Следовательно, свободное произволение – познавательная способность.
3. Кроме того, выбор преимущественно принадлежит свободному произволению. Но выбор, как кажется, принадлежит познанию, потому что он подразумевает некоторое сравнение чего-то одного с чем-то другим, что принадлежит познавательному свойству. Следовательно, свободное произволение – познавательная способность.
Но этому противоречит то, что говорит Философ в третьей книге «Этики» (Никомахова этика, 1113а 11), что выбор есть стремление к тем вещам, которые в нашей власти. Но стремление – действие желающей способности, следовательно, таков и выбор. Но свободное произволение – то, согласно чему мы выбираем. Следовательно, свободное произволение – свойство желающей способности.
Отвечаю: следует сказать, что собственное действие свободного произволения – выбор. Ведь мы говорим, что есть свободное произволение, когда мы можем принимать нечто одно, отказываясь от другого, это и значит «выбирать». Поэтому надлежит рассмотреть природу свободного произволения, исходя из выбора. Но в выборе сходятся две части: одна со стороны познающей способности и другая – со стороны желающей. Со стороны познающей требуется размышление, посредством которого мы выносим суждение, что нечто следует предпочитать другому, и со стороны желающей требуется, чтобы желанием принималось то, о чем вынесено суждение посредством совещания. Поэтому Аристотель в шестой книге «Этики» (Никомахова этика, 1139b 4) оставил в сомнении, принадлежит ли выбор первично к желающей или к познающей силе, ведь он говорит, что выбор есть или желающий интеллект, или интеллектуальное желание. Но в третьей книге «Этики» (1111b 27) он более склонен к тому, что выбор – интеллектуальное желание, именуя выбор стремлением, способным к размышлению. И причина этого в том, что собственный объект выбора есть то, что для цели и оно как таковое имеет смысл благого, которое называется полезным; и поскольку благое как таковое есть объект желания, то следует, что выбор – первичное действие желающего свойства. И, таким образом, свободное произволение – желающая способность.
