306. Почему я должен отрицать наличие психических процессов? Но выражение: «Во мне только что имел место психический процесс запоминания…» означает не что иное, как: «Я только что вспомнил…» Отрицать психический процесс означало бы отрицать запоминание; отрицать, что мы вообще в состоянии что-либо запоминать.
307. «Выходит, ты в душе – бихевиорист
[28]? Разве на самом деле ты не говоришь, что все кроме поведения есть фикция?» – Если я и говорю о фикциях, то исключительно о грамматических.
308. Откуда возникает философская проблема психических процессов и состояний и бихевиоризма? – Первый шаг к ней совершенно не бросается в глаза. Мы говорим о процессах и состояниях, оставляя неизученной их природу. Когда-нибудь, наверное, мы будем знать о них больше – так мы думаем. Но именно это заставляет нас по-особому подходить к вопросу. Ведь мы располагаем определенным понятием, что значит изучить процесс глубже. (Определяющий пасс в фокусе уже сделан, а мы приняли его за вполне обыденное движение.) – И теперь аналогия, которая была призвана принудить нас осознать наши мысли, распадается на части. И мы вынуждены отрицать по-прежнему непознаваемый процесс в по-прежнему неисследованной среде. А выглядит так, будто мы отрицаем психические процессы. Но мы, естественно, не хотим их отрицать.
309. Какова твоя цель в философии? – Показать мухе выход из мухоловки.
310. Я говорю кому-то, что мне больно. Его отношение ко мне тогда будет определяться верой, неверием, подозрением и так далее.
Давай предположим, что он говорит: «Все не так уж плохо». – Разве это не доказывает, что он верит в наличие чего-то за внешним выражением боли? – Его отношение есть доказательство его отношения. Вообрази, что не просто слова: «Мне больно», но и ответ: «Все не так уж плохо» заменяются натуральными звуками и жестами.
311. «Что может различаться сильнее?» – В случае боли я полагаю, что могу показать отличие непосредственно себе. Но я могу и показать любому отличие между сломанным и целым зубом. – Однако чтобы показать отличие себе, тебе не нужна фактическая боль; ее достаточно вообразить – например, перекосить лицо. И ты знаешь, что таким образом показываешь именно боль, а не, скажем, выражение лица? И откуда тебе известно, что ты должен показать себе, прежде чем ты это сделаешь? Это личное представление иллюзорно.
312. Но снова, разве случаи демонстрации зуба и боли не сходны? Ведь зрительное восприятие одного соответствует ощущению боли в другом случае. Я могу показать себе зримый образ в столь же малой – или в той же – степени, как и ощущение боли.
Давай вообразим следующее: поверхности окружающих предметов (камни, растения и т. д.) имеют участки и пятна, которые вызывают у нас боль при соприкосновении с нашей кожей. (Возможно, по причине химического состава этих поверхностей. Но наверняка мы этого не знаем.) В данном случае следует говорить о пятнах боли на листьях конкретных растений, как в настоящее время мы говорим о красных пятнах. Я допускаю, что для нас полезно замечать эти пятна и их форму; что мы в состоянии вывести из них важные свойства объектов.
313. Я могу показать боль, как показываю красный цвет, как показываю прямоту и кривизну, деревья и камни. – Именно это мы называем «демонстрацией».
314. Тут проявляется фундаментальное заблуждение, если я склонен изучать свою текущую головную боль, чтобы разобраться в философской проблеме ощущений.
315. Может ли понять слово «боль» тот, кто никогда не чувствовал боли? – Учит ли меня опыт, так это или нет? – И если мы говорим: «Человек не способен вообразить боль, не ощутив ее хотя бы единожды», – откуда нам знать? Как определить, верно это или неверно?
316. Чтобы уяснить значение слова «думать», мы наблюдаем за собой, когда думаем; и то, что мы замечаем, будет тем, что обозначает это слово! – Но это понятие не употребляется подобным образом. (Будто, не умея играть в шахматы, я должен угадать, что означает слово «мат», пристально наблюдая за последним ходом в некоей шахматной партии.)
317. Вводящая в заблуждение параллель: выражением боли является стон – выражением мысли служит суждение.
Как будто цель суждения в том, чтобы передать другому человеку, каково тебе: только, если можно так выразиться, в мыслящей части, а не в желудке.
318. Предположим, мы думаем, пока говорим или пишем – я имею в виду, как мы обычно делаем; в целом мы не станем заявлять, что думаем быстрее, чем говорим; нам не кажется, что мысль следует отделять от ее выражения. С другой стороны, однако, мы говорим о скорости мысли; о том, что мысль пронзает, будто молния; что решения становятся очевидными, словно в озарении, и так далее. Следовательно, вполне естественно спрашивать, происходит ли то же самое, что и при молниеносном мышлении – только предельно ускоренное, – когда мы говорим и «думаем, пока говорим». В первом случае стрелка часов словно обегает циферблат мгновенно, а во втором движется размеренно, запинаясь на словах.
319. Я могу воспринять или осознать мысль в моментальном озарении в том же смысле, в каком способен записать ее несколькими словами или несколькими карандашными штрихами.
Что делает мои заметки воплощением этой мысли?
320. Молниеносная мысль может быть связана с мыслью озвученной, как алгебраическая формула связана с рядом чисел, который я из нее вывожу.
Когда, например, мне задают алгебраическую функцию, я УВЕРЕН, что в состоянии выявить ее значения для аргументов 1, 2, 3… и до 10. Эту уверенность следует назвать «обоснованной», поскольку я научился рассчитывать такие функции и так далее. В других случаях она не будет обоснованной – но ее оправдает успех вычислений.
321. «Что происходит, когда человек внезапно что-либо понимает?» – Этот вопрос плохо сформулирован. Если это вопрос о значении выражения «внезапное понимание», ответ не должен указывать на процесс, какому мы даем это название. – Вопрос может значить: каковы признаки внезапного понимания; каково его характерное психическое сопровождение?
(Нет оснований предполагать, что человек ощущает движения лицевых мышц, сопровождающие то или иное выражение, например, или изменение дыхания, свойственное некоторым эмоциям. Даже пусть он ощущает их, когда обращает на них внимание.) ((Позирование.))
322. На вопрос, что означает выражение, подобное описание не отвечает; и это приводит нас к ошибочному заключению, что понимание есть конкретный неопределимый опыт. Но мы забываем, что нас должен интересовать другой вопрос: как мы сравниваем различный опыт, какой критерий тождества мы устанавливаем для проверки?
