614. Когда я поднимаю руку «произвольно», то не пользуюсь никаким инструментом, чтобы вызвать это движение. Моя воля тоже не является таким инструментом.
615. «Воля, если это не своего рода желание, должна быть действием сама по себе. Ей не позволено останавливаться на подступах к действию». Если она действие, тогда это так в обычном смысле слова; то есть письмо, ходьба, поднимание предметов, воображение чего-либо. Но она и проба, попытка, приложение усилий – говорить, писать, поднимать, воображать что-либо и т. д.
616. Когда я поднимаю руку, то не желаю, чтобы она поднялась. Произвольное действие исключает это желание. Но вправду возможно сказать: «Я надеюсь, что нарисую круг безупречно». Это призвано выразить желание, чтобы рука двигалась таким-то и таким-то образом.
617. Если мы скрещиваем пальцы особым способом, то порой неспособны пошевелить конкретным пальцем, когда нас просят это сделать, лишь указывая на палец – просто указывая взглядом. Если же нашего пальца коснутся, мы можем им пошевелить. Можно было бы описать этот опыт так: мы неспособны своевольно двигать пальцем. И этот случай сильно отличается от того, в котором мы не в состоянии пошевелить пальцем, потому что кто-то, скажем, его держит. Теперь возникает желание описать первый случай так: нельзя найти точку приложения воли, пока к пальцу не притронутся. Лишь с прикосновением к пальцу воля узнает, что пора действовать. – Но этот вид выражения вводит в заблуждение. Можно было бы сказать: «Откуда я узнаю, где применить волю, если ощущение не показывает место?» Но откуда становится известно, куда направить волю, когда ощущение имеется?
В нашем случае палец как бы парализован, пока мы не ощутили прикосновение к нему; это показывает опыт; такое нельзя заметить априорно.
618. Представляешь субъекта воли как нечто, лишенное массы (инерции); как двигатель, в котором нет инерции, подлежащей преодолению. Значит, это лишь движитель, а не движимое. То есть можно сказать: «Я стремлюсь, но мое тело не повинуется мне» – но нельзя: «Моя воля не повинуется мне» (Августин).
Но в смысле, в котором я не могу не намереваться, я не могу и пытаться намереваться.
619. И можно сказать: «Я всегда могу намереваться лишь постольку, поскольку я никогда не пытаюсь намереваться».
620. Деяние само по себе, кажется, не обладает опытом. Оно выглядит как бы непротяженной точкой, острием иглы. И этот острие будто бы и является тем, кто действует. А все явления, происходящие в мире, суть лишь следствия этого действия. Слова «Я делаю» словно имеют определенный смысл отдельно от всего опыта.
621. Давай не забывать: когда «я поднимаю руку», моя рука поднимается. И возникает проблема: что останется, если отделить тот факт, что моя рука поднимается, от факта, что я поднимаю руку?
((Кинестетические ощущения – тоже воля?))
622. Когда поднимаю руку, я обычно не пытаюсь ее поднять.
623. «Любой ценой я попаду в тот дом». – Но если никаких препятствий нет, могу ли я попытаться любой ценой попасть в дом?
624. В лаборатории, пораженный электрическим током, например, кто-то говорит с закрытыми глазами: «Я двигаю рукой вверх и вниз» – хотя его рука не перемещается. «Значит, – говорим мы, – у него особое ощущение такого движения». – Подвигай рукой туда и сюда, прикрыв глаза. А теперь попробуй, продолжая это делать, сказать себе, что твоя рука остается неподвижной и что ты лишь испытываешь непривычные ощущения в мышцах и суставах!
625. «Откуда ты знаешь, что поднял руку?» – «Я это чувствую». Значит, ты узнаешь чувство? И ты уверен, что опознал его верно? – Ты уверен, что поднял руку; разве это не критерий, не мера узнавания?
626. «Когда я дотрагиваюсь до этого предмета палкой, то ощущаю, что прикасаюсь, в кончике палки, а не в руке, которая ее держит». Когда говорят: «Боль не в руке, а в запястье», в результате этого врач исследует именно запястье. Но в чем отличие, скажу ли я, ощущаю твердость предмета кончиком палки или рукой? Значит ли то, что я скажу: «Как если бы на кончике палки у меня были нервные окончания?» В каком смысле это так? – Что ж, я во всяком случае хотел бы сказать: «Я ощущаю твердость и т. д. кончиком палки». И вдобавок к этому, касаясь предмета, я смотрю не на руку, а на кончик палки; свои ощущения описываю такими словами: «Я чувствую что-то твердое и круглое» – не: «Я чувствую давление на кончики большого, среднего и указательного пальца…» Если, например, кто-то спросит меня: «Что ты теперь ощущаешь пальцами, которыми держишь щуп?», я мог бы ответить: «Не знаю – я чувствую что-то твердое и грубое».
627. Изучи следующее описание произвольного действия: «Я принимаю решение позвонить в звонок в 5 часов, и когда наступает 5, моя рука делает нужное движение». – Правильное ли это описание, а не вот это: «…и когда наступает 5, я поднимаю руку»? Можно было добавить к первому описанию: «и вот! моя рука идет вверх, когда бьет 5». И это «и вот!» есть именно то, что тут явно лишнее. Я же не говорю: «Вот, моя рука идет вверх!», когда ее поднимаю.
628. Выходит, можно сказать: произвольное движение отмечено отсутствием удивления. И тут не предполагается вопрос: «Но почему никто не удивляется?»
629. Когда рассуждают о возможности предвидеть будущее, всегда забывают факт предсказуемости собственных произвольных движений.
630. Рассмотрим две языковых игры.
а) Один приказывает другому сделать ряд движений рукой или принять особую позу (учитель гимнастики и ученик). А вот вариант этой языковой игры: ученик сам себе приказывает и выполняет приказы.
б) Некто наблюдает определенные регулярные процессы – например, реакции различных металлов и кислот – и по итогам наблюдений дает предсказания о реакциях, которые произойдут в определенных случаях.
Налицо очевидное родство двух этих языковых игр, а также принципиальное различие. В обеих произнесенные слова можно назвать «пророчествами». Но сравни обучение, которое приводит к первой практике, с обучением второй.
631. «Я собираюсь принять два порошка, и через полчаса меня вырвет». – Ничего не объяснит, если мы скажем, что в первом случае я – действующее лицо, а во втором – простой наблюдатель. Или что в первом случае я вижу причинную связь изнутри, а во втором снаружи. И многое в том же духе.
И нет смысла говорить, что предсказание первого типа не более непогрешимо, чем во втором случае.
Вовсе не на основании наблюдений за своим поведением я сказал, что собирался принять два порошка. Этому суждению предшествовало иное. Я имею в виду мысли, действия и так далее, которые привели к нему. И лишь собьет с толку, если сказать: «Единственной существенной предпосылкой твоего высказывания было твое же решение».
632. Я не хочу сказать, что при выражении намерения «Я собираюсь принять два порошка» предсказание есть причина, а его исполнение – следствие. (Возможно, это установит физиологическое исследование.) Однако, верно вот что: мы часто можем предсказывать действия человека по его выражениям решимости. Важная языковая игра.
