Ассоциация Иисуса с группой из двенадцати учеников входит в традицию довольно рано. Так, уже в середине 50-х годов Павел в Послании к Коринфянам называет две главные вещи, которые были им «приняты». Во-первых, это детали Тайной Вечери (1 Кор 11:23–26), а во-вторых, хроника последних событий в жизни Иисуса (1 Кор 15:3–8). Именно в рассказе о последних днях Иисуса Павел вводит в христианскую историю идею «Двенадцати». Воскресший Иисус, по словам Павла, явился нескольким свидетелям: сначала Кифе (или Петру), а затем «двенадцати», как если бы выражение «Петр и Двенадцать» уже стало общепринятым. Разумеется, из Евангелий со всей очевидностью следует, что Петр был одним из Двенадцати – по сути, их лидером в глазах Павла. Слово «Кифа» – арамейское и означает «камень», что соответствует греческому слову petros – отсюда наше имя «Петр». На самом деле Кифа – прозвище, чем-то похожее на современное «Рокки». Оно стало прилагаться к человеку, чье настоящее имя было Симон, отчего этого персонажа часто называют Симон Петр – то есть «Симон Камень». Из Евангелий складывается впечатление, что именно Петр стал тем самым камнем, на котором была построена христианская Церковь.
Церковь заявляет, будто следует вере и свидетельству апостолов Иисуса, – но мы не можем даже сказать, кем были эти апостолы
Довольно любопытно: Павел дает нам самую раннюю ссылку на «Двенадцать» как синоним для группы учеников, но ни разу не называет их имен. В Послании к Галатам он рассказывает о встрече с Петром спустя несколько лет после обращения. Павел говорит, что до этой встречи и не пытался вступить в общение с теми, «которые были раньше меня апостолами». И здесь нас снова ждет проблема. «Двенадцать» и «апостолы» – это вообще одна и та же группа? Для Павла, видимо, нет. Он причисляет к апостолам «Иакова, брата Господня», однако ни в одном библейском рассказе этот Иаков не назван одним из «Двенадцати». Сам Павел без стеснений постоянно отстаивает свое право именоваться апостолом. В 1 Кор 15:5 он ссылается на «Двенадцать» как на единую отдельную группу, однако всего двумя стихами ниже, в 1 Кор 15:7, он особо выделяет «апостолов», тем самым давая понять, что видит в них иную группу. Традиция смешала обе группы, но мы не увидим такого смешения, внимательно прочитав послания Павла.
Намного позже, в Книге Деяний (написанной примерно в 95–100 гг.), Лука говорит: когда Павел приехал в Иерусалим, «он пытался пристать к ученикам. Но все боялись его, не веря, что он ученик» (Деян 9:26). По-видимому, когда Лука писал свою книгу, слово «ученик» означало для него просто последователя Иисуса. Из контекста следует, что эта группа значительно шире той, которую он ранее назвал «Двенадцатью». Затем, описывая другую встречу лидеров христианского движения с Павлом в Иерусалиме (Деян 15:1–35), Лука называет их «апостолы и пресвитеры». Судя по всему, «Двенадцать» к тому времени уже не играли сколь-либо важной руководящей роли. Смысл приведенного анализа в том, чтобы показать: хотя представление о «Двенадцати», возможно, и было ранним, но их точный состав из этих ссылок не ясен и, судя по всему, не особенно существен.
Стоит обратиться к Евангелиям, и все усложнится. Евангелие от Марка, самое раннее, впервые дает нам имена Двенадцати и приводит драматический рассказ об их избрании (3:13–19). Список Марка содержит некоторые интригующие сведения. Симон не просто назван первым: Марк добавляет, что сам Иисус дал ему прозвище «Петр». За ним следуют Иаков Зеведеев (то есть сын Зеведея) и его брат Иоанн. Марк говорит, что Иисус назвал обоих сыновей Зеведея «Боанергос», то есть «сыны грома»
[22]. Затем он приводит другие имена, не дав нам никаких биографических подробностей. Следующие четверо – Андрей, Филипп, Варфоломей и Матфей. (Еще раньше Марк указал Андрея как брата Симона и предположил, что эти двое братьев, как и сыновья Зеведея, были рыбаками и вместе ловили рыбу, когда откликнулись на призыв Иисуса и последовали за ним. Иисус, как сказано в тексте, обещал сделать их «ловцами людей» [Мк 1:16–20].) Продолжая список, Марк упоминает Фому, Иакова, сына Алфеева (названного так, по-видимому, для того чтобы отличить его от другого Иакова, сына Зеведея), Фаддея и Симона по прозвищу «Кананит».
Некоторые комментаторы, в том числе Иероним, видели в этом прозвище указание на то, что Симон был родом из деревни Кана, – того самого места в Галилее, где, согласно четвертому Евангелию, Иисус присутствовал на свадьбе в начале своего общественного служения (Ин 2)
[23]. Однако эта идентификация сегодня считается маловероятной. Другие пытались отождествить слово «Кананит» с жителями земли Ханаанской – то есть населением той страны, которая, как верили израильтяне, была обещана им, иными словами, их врагами, принявшими на себя главный удар при вторжении Иисуса Навина (Ис Нав 5). Если это верно, то Симон должен был быть язычником. Однако и это толкование ныне рассматривается как малоправдоподобное. Лучшая из гипотез на сегодняшний день – та, согласно которой прозвище «Кананит» происходит от слова Qan’ana. Так называли сторонников революционного движения, позднее известного как «зилоты». Лука явно соглашается с таким определением: в своем списке он опускает слово «Кананит», использованное у Марка, и заменяет его словом «зилот». Это могло служить намеком на то, что у группы галилейских сторонников Иисуса имелись определенные связи или отношения с революционным движением, которое, в конечном счете, привело к войне, вспыхнувшей в Галилее в 66 году, приведшей к разрушению Иерусалима в 70-м и закончившейся, по словам Иосифа Флавия
[24], самоубийством последних выживших бойцов еврейского сопротивления в крепости Масада (73 г.) Отметим лишь, что Евангелие от Марка было написано, по всей вероятности, вскоре после разрушения Иерусалима, и не исключено, что он хотел приглушить эту связь с зилотами. В любом случае, Симон Кананит стоит одиннадцатым в списке Марка.
«Двенадцать» и «апостолы» – это вообще одна и та же группа?
Двенадцатый ученик, Иуда Искариот, отождествляется с тем, «который и предал Его». Обратите внимание: именно здесь в христианской традиции впервые появляется идея о том, что один из «Двенадцати» – предатель. Павел, писавший намного раньше, как мы уже отмечали, ничего не знает о предательстве одного из учеников: да, он упоминает сам акт предательства в Первом послании к Коринфянам как средство датировки, но ни разу не связывает это действо с одним из Двенадцати (11:23–26). Когда Марк описывает историю предательства в саду Гефсиманском, он говорит: в полночь «приходит Иуда, один из Двенадцати, и с ним большая толпа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин» (Мк 14:43–50). При помощи заранее условленного знака (поцелуя) Иуда должен был указать стражам на Иисуса, чтобы те могли схватить его и увести – что он и делает, сопровождая свой поступок словом «Равви» или «Учитель». Затем, по словам Марка, «один из стоявших тут», не отождествленный прямо с кем-либо из учеников, «выхватив меч, ударил раба первосвященника и отсек ему ухо». Следом за этой сценой насилия, как предполагает Марк, Иисуса отвели к первосвященнику. После Марка традиция «Двенадцати», по-видимому, начинает разрастаться.
