В Иисусе все старое сменилось новым. В нем мы стали новым творением
16 Иисус как Сын Человеческий
Сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою.
Иез 2:1
Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится.
Дан 7:13–14
Веруешь ты в Сына Человеческого? – А кто Он, Господи, чтобы я уверовал в Него? – И видел ты Его, и Говорящий с тобою – это Он.
Ин 9:35–37
Мы уже рассмотрели притязания авторов Евангелий на то, что Иисус творил чудеса, и пришли к выводу, что эти притязания были связаны с конкретной мессианской фигурой – «Сыном человеческим». Очевидно, так Иисуса именовали еще в период устной передачи: ссылки на этот образ пронизывают всю евангельскую историю. Что же он означал? И что именно пытались сообщить об Иисусе его последователи, когда стали прилагать к нему титул «Сын человеческий»? К этим вопросам я и намерен сейчас перейти.
«Сын человеческий» – вероятно, древнейшее и самое известное определение для того, кому предстояло осуществить мессианские чаяния еврейского народа. Поначалу выражение выглядело довольно простым, но впоследствии обросло претензиями на сверхъестественную власть и самыми невероятными божественными коннотациями. По сути, это еще одна дверь, через которую нам предстоит пройти в наших поисках, чтобы оценить масштаб первоначального опыта Иисуса.
Фраза «Сын человеческий» впервые вошла в еврейскую традицию благодаря трудам Иезекииля, крупнейшего из пророков периода Вавилонского пленения, жившего в VI веке до нашей эры. Иезекииль использовал ее в своем тексте более 90 раз, но всегда как слова, с которыми обращался к нему самому Бог, например: «Сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою» (Иез 2:1). Выражение «Сын человеческий», на иврите ben adam, судя по всему, означает здесь просто «человек»: ben – второе еврейское слово со значением «сын», а adam – «люди», «человечество» (или, используя патриархальный язык прошлого, «мужчины», потомки Адама). Иногда, например, в англоязычной Новой Исправленной версии Библии, ben adam переводится как «смертный». Изначально эта фраза служила не более чем указанием на статус Иезекииля как потомка Адама, то есть человека.
Когда читаешь Иезекииля, создается впечатление, что, по мнению автора, сам Бог направлял пророка, показывая ему то, что тот должен был увидеть, и указывая, что ему надлежит сделать. Жизнь Иезекииля пришлась на один из самых критических периодов в еврейской истории – период поражения, пленения и борьбы за выживание. Вероятно, в большей степени, чем кто-либо другой, Иезекииль способствовал сохранению целостности и обособленности еврейского народа во время Вавилонского пленения. Он помог евреям образовать сплоченную общину, способную не только пережить плен, но и вернуться несколькими поколениями спустя домой, чтобы восстановить свою родину и свою идентичность как нации. Кроме того, он, судя по всему, был одним из основных игроков в группе, которую принято называть «священническими» авторами – то есть теми, кто во время Вавилонского пленения переписал заново Тору, вдвое увеличив ее объем и дополнив ее литургическими деталями, вроде тех, которые мы находим в Книге Левит. Они же, в конечном счете, несут ответственность за такие глубоко впечатанные в душу еврейского народа практики, как отдых в день субботний, соблюдение правил в еде (кашрут) и обрезание для мальчиков. Каждый из этих признаков еврейской идентичности ставил целью отделить евреев от их соседей. Со временем они стали самыми характерными чертами иудаизма, отличавшими евреев от всех остальных. Евреи не работали в седьмой день, ели особую пищу, готовили ее в отдельно отведенной кухне, а их мужчины на теле своем носили знак принадлежности к иудаизму. Все это было наследием Иезекииля, пророка, к которому Бог обращался просто как к «Сыну человеческому».
После Книги Иезекииля имя или титул «Сын человеческий» исчезает из еврейского Священного Писания примерно на 400 лет и снова появляется в Книге пророка Даниила, тексте II века до нашей эры, но уже в радикально измененном значении. К тому времени положение еврейского народа резко ухудшилось, а утрата надежд на будущее становилась все более и более реальной. Вместо персов, которые позволили вавилонским изгнанникам вернуться на родину, в регионе теперь властвовали македоняне. Со смертью Александра Великого Македонская империя распалась, а небольшое Иудейское государство переходило то под власть Египта, то под власть Сирии. Упования евреев на свободу и свое место под солнцем постепенно угасали и наконец угасли совсем. Тогда они обратились к тому, что впоследствии назвали ожиданием конца света и последнего Суда. Отчаявшись избавиться от неволи в реальной истории, они начали мечтать об освобождении и конечной участи, ожидавшей их за пределами истории. Сквозь эту дверь в иудаизм проникло апокалипсическое мышление, или учение о грядущем «конце света». Считалось, что величайшим апокалипсическим чудом, сопровождающим конец истории, станет приход Мессии как представителя Бога. В последние дни этому Мессии предстоит совершить окончательный суд над миром, после чего на земле будет установлено вечное владычество Бога. По мере того как мессианские надежды евреев обогащались все новыми и новыми образами, их представление о грядущем Мессии постепенно менялось. Мессия все чаще изображался не только как потомок Давида, призванный восстановить его трон, но и как небесная фигура, наделенная высшей, сверхъестественной властью. Именно последний образ, облеченный в самые сокровенные мечты евреев, проник в их сознание через Книгу пророка Даниила. Несмотря на то что Даниил явно заимствовал фразу «Сын человеческий» у Иезекииля, он вкладывает в нее совсем иной смысл. Это новое, мифологическое и сверхъестественное представление о Мессии, находившееся в почти прямой взаимосвязи с безнадежностью положения евреев в тот исторический период, быстро завоевало популярность.
Автор Книги Даниила вводит в свой рассказ образ «Сына человеческого» как часть сна или видения. Сны в те времена часто воспринимались как средства передачи божественных сообщений. Во сне Даниил видит престол Божий во всем его блеске. На престоле восседает тот, кого он называет «Ветхий днями» – или, как в некоторых переводах, в той же Новой Исправленной версии Библии, просто «Древний». Эта божественная фигура изображается в белоснежном одеянии, волосы его – «как чистая волна». Престол «Ветхого днями» и его непрестанно вращающиеся колеса сделаны из пламени, он был окружен вечно текущей огненной рекой, «тысячи тысяч и тьмы тем» ангельских существ служили Святому (Дан. 7:9–10). В такой обстановке, утверждал Даниил, должен совершиться окончательный суд над человечеством, завершающий его историю. Этот пассаж – прекрасный пример того, как люди усиливают привычный для них язык, прибегая к словам, которые кажутся им достаточно сильными и выразительными, чтобы описать свой опыт Бога. Но осознание того, что естественный язык – все, что у нас есть, должно оградить нас от искушения воспринимать его буквально.
