Да, ты хотела. Да, ты чудовище.
Миён обернулась в поисках голоса. Неужели кто-то ее видел?
– Кто здесь? – крикнула она в темноту.
Перед глазами танцевали тени, темные извивающиеся фигуры.
– Что вы такое? – закричала Миён.
Тени соединились, превратившись в столбы дыма с лицами. Ураган духов, всех тех людей, кого Миён лишила жизни.
Они пожирали ее осуждающими взглядами. Открывали рты, и наружу вырывался крик.
Призраки прошлого высвободились из разума Миён и кружили вокруг. Неужели это наказание за то, что она живет, убивая других? Девушка закрыла уши руками, чтобы не слышать хора их голосов. А когда это не помогло, она побежала.
Чтобы понять, почему лисица была обречена на столь кровожадную судьбу, давайте вспомним самую первую кумихо.
Будучи символом дерева, печень подпитывает огонь сердца.
Все в теле проходит через печень. Она обезвреживает токсины и вырабатывает полезные вещества. Печень – единственный орган в человеческом теле, который может восстанавливаться.
И на это ей нужно много ци.
Лисицы не сразу стали поедать мужскую печень.
Как и с любой трагедией – или проклятьем, – все случилось из-за любви.
Поначалу кумихо жила за счет той ци, что накопила за свою долгую жизнь.
Но потом она стала постепенно уставать от вечных путешествий. Она хотела осесть в одном месте, найти свой истинный дом. Именно тогда она встретила двух очень разных мужчин.
Один был сансином
[78] – горным божеством. Каждую ночь он являлся к кумихо и признавался ей в любви.
Но ее сердце было отдано смертному, и ради него она хотела стать человеком.
Сансин сказал ей, что знает, как можно стать человеком, и, чтобы доказать лисице свою любовь, поведал ей об этом.
Он рассказал, что надо съесть печень сотни мужчин и поглотить их ци. И, если сделать это за сотню дней, желание кумихо исполнится.
И кумихо сделала как он сказал: съела печень сотни мужчин.
На сотый день она пришла домой к мужчине, которого любила.
Он проснулся и увидел ее, омытую светом луны.
И отпрянул от нее в страхе. Она была уже не человеком, но полуженщиной-полудемоном. Словно в доказательство ее сущности вокруг кумихо кружили девять хвостов. Ее душа была охвачена тенями – знак всего зла, что она совершила.
И мужчина отверг ее любовь. Опьяненная ци, полная отчаяния, лисица пришла в бешенство и в слепой ярости убила его.
С разбитым сердцем явилась кумихо к сансину.
Он кинул на нее холодный взгляд:
– Ты отвергла меня. Теперь твое проклятье – демоном бродить по земле. Ты поживилась мужской печенью и потеряла душу. Благодаря ци убитых ты будешь жить вечно – но будучи егве
[79], чудовищем, тварью. Ни один смертный тебя никогда не полюбит. А все, кто последует за тобой, встретят ту же судьбу.
Так лисица стала женщиной, а женщина стала демоном.
И она навечно стала кумихо.
19
Джихун целых десять минут стоял перед белоснежной дверью, прежде чем наконец решился позвонить.
Никто не открыл.
Он окинул взглядом очаровательный дом. Такой же, что и в тот день, когда он доставил Миён еду из ресторана.
И он бы не пришел сюда, но Миён с прошлого полнолуния не появлялась в школе. Он целую неделю думал о ней. Волновался. Вспоминал ту дождливую ночь. Когда они стояли возле дороги, он хотел ее поцеловать. Хотел узнать, будет ли поцелуй с ней на вкус как дождь. Парень подозревал, что скорее он будет похож на молнию.
Джихун снова постучал, и снова без ответа. Юноша повернул было обратно к скутеру, но тут дверь открылась.
Миён выглядела истощенной, как будто за последние семь дней скинула сразу килограммов пять. Ее глаза закрывали огромные солнцезащитные очки, а волосы были собраны в неряшливый пучок – но было видно, что они все в колтунах.
– Миён-а? – потянулся к ней Джихун.
Девушка отпрянула, дыхание стало прерывистым.
– Ты настоящий? – прошептала она.
– Что? – Джихун придвинулся к ней и увидел, что у нее дрожат плечи.
Миён прочистила горло и заговорила уже увереннее:
– Джихун. – Она глубоко вдохнула, ухватилась за его имя, как за якорь. – Что ты тут делаешь?
– Я переживал? – Это было не утверждение, а вопрос – он знал, что Миён это не понравится.
– У меня все хорошо. Правда, мне надо идти. – Миён попыталась протиснуться мимо, но он загородил ей дорогу.
Девушку так трясло, что Джихун даже удивился, как у нее зубы не стучали.
– Что происходит? Это из-за твоей бусины, да?
Миён с шипением выдохнула и попыталась оттолкнуть его руки. Но не смогла. Куда делась вся ее сила?
– Не надо за меня переживать, – настойчиво проговорила она.
– Тогда скажи, как мне тебе помочь.
– Мне никто не может помочь, – прошептала Миён. – Я проклята.
– Что это значит? – спросил ее Джихун, но к дому подъехало такси, и Миён рванула к нему.
– Иди домой, Джихун. Мои дела тебя не касаются. – Она захлопнула за собой дверь, и такси, разметав камешки, поехало прочь.
20
Миён стучала в ржавую металлическую дверь. Ей повезло, что дом находился в конце узенькой улочки – солнечный свет сюда едва проникал, а очки и без того не справлялись с пульсирующей головной болью. А еще они защищали только от солнечных лучей, но никак не от призраков, то появляющихся, то исчезающих из ее поля зрения.
Эти призраки донимали девушку всю неделю. Демоны прошлого, грешники при жизни, после смерти они явились мучить ее и угрожать.
Ждем не дождемся, когда твоя душа к нам присоединится.
Ты убиваешь, чтобы жить, – чем я, по-твоему, поступил хуже?
Ты живешь лишь грехом, и когда придет твоя смерть, наказание будет суровым!
Миён заколотила в дверь сильнее, пытаясь заглушить шепот.
– Да слышу я, слышу! Иду! – раздался голос изнутри, и через секунду дверь открылась. Чуну раздраженно уставился на Миён. – Ну конечно, кто это еще мог быть. – Он нахмурился. – Придется поговорить с этой шаманкой. Уже начинаю жалеть, что она тебя сюда привела.
