В углу маленького туалета стояла Сомин и спокойно вытирала руки. Как будто вообще ничего не происходит.
– Ты что делаешь? – подал голос Джихун. Все три девушки разом подняли на него глаза.
– Ой, заткнись, Ан Джихун. Я знаю, что ты в нее втрескался. – Хана ухмыльнулась. – А она говорила тебе, почему ее из прошлой школы выгнали? За покушение на убийство!
Все еще не обращая на происходящее никакого внимания, Сомин кинула бумажное полотенце в мусорку и повернулась к выходу. Джихун преградил подруге путь рукой.
– Сомин-а, я в тебе разочарован.
– Что? – Она округлила глаза.
– Ты должна была ее остановить! – возмутился Джихун.
– Ты не имеешь никакого права меня осуждать, – оскалилась Сомин. – Нечего было секретничать и игнорировать меня!
Джихун не знал, что ответить. Впрочем, Сомин все равно не дала ему такой возможности – она пулей выскочила из туалета.
– Ты тоже иди, Хана. Если, конечно, не хочешь, чтобы я рассказал госпоже Квон об увиденном.
Хана презрительно усмехнулась, но все же вяло вышла в коридор, не глядя Джихуну в глаза.
Парень подошел к Миён и проверил, нет ли у нее крови.
– Нигде не болит?
Он откинул волосы с ее лица, но Миён отпихнула его, словно вздорный ребенок, которому в тягость забота родителей.
– Я бы им ничего не сделала.
– Я остановил Хану не потому, что за них боялся, а потому, что это было неправильно.
Миён метнула нервный взгляд в сторону.
– Не волнуйся, она не вернется, – заверил ее Джихун.
Из горла Миён вырвался тихий всхлип, и плечи у нее затряслись. Ее взгляд судорожно метался из стороны в сторону, словно вокруг кружили невидимые глазу юноши тени.
Джихун нахмурился. Мог ли удар о стену навредить? Бывают ли у кумихо сотрясения мозга?
– Она не врала, – голос Миён дрогнул.
– Что?
– О той девочке. Она считала, что я увела у нее парня. А он ее бросил, потому что возомнил, что влюбился в меня. Глупый человеческий мальчишка.
Миён выглядела очень несчастной. Но в груди Джихуна все равно всколыхнулась волна жара. Его охватила ревность.
– И она никак не отставала. Натравила на меня всю школу.
Джихун молчал. Он понимал, что ей надо выговориться. Хальмони всегда говорила, что такое нельзя держать в себе.
– И я слишком бурно отреагировала. Я хотела, чтобы она оставила меня в покое. Она стояла так близко – я слышала, как у нее сердце бьется. Я ее оттолкнула, лишь бы она отстала. Надо было ей в тот раз за мной через мост идти…
– Что с ней произошло? – Джихун охрип от волнения.
– Девчонка выжила, – ответила Миён. – Я не убиваю невинных людей. – Она пристально разглядывала Джихуна, наморщив лоб. Вид девушки говорил лучше любых слов: никто никогда не вставал на ее сторону.
– Значит, это был несчастный случай, – Джихун облегченно выдохнул.
– А если нет, ты бы ушел? Заговорил бы со мной, если бы думал, что я специально навредила невинному человеку?
Джихун помедлил.
– Не знаю, – наконец признался он. – Но это не тот случай.
– Вот в чем твоя проблема. Ты хочешь быть другом благородному чудовищу, но ты все время забываешь – я убиваю, чтобы жить. Я – плохая, – произнесла Миён. – И я никогда не притворялась хорошей. – От отчаяния голос у нее сорвался.
– Я и не забываю, – ответил Джихун. – Но знаю, что в тебе больше добра, чем ты думаешь.
– Не говори так. – Гнев Миён эхом отразился от стен. – Ты ничего не знаешь! Не знаешь, что я творила. Прекрати притворяться, будто все понимаешь!
– Я точно знаю, что мне не нравится, когда над тобой издеваются.
Джихун вдруг понял, что Миён не все равно, что она переживает. Чтобы жить, ей приходилось убивать, но сердце у нее было доброе. Скорее всего, девушку разрывало от осознания, что одно ее существование приносит окружающим боль. Джихун понимал это, и ему было за нее обидно – пусть даже он и не знал, как ей помочь.
– Я все время их вижу, – Миён дрожала. – Они напоминают мне о том, что я наделала.
– Кто? – Джихун отчаянно пытался ее понять. Как будто после этого он наконец сможет ей помочь.
Миён сердито вдохнула, глаза ее наполнили слезы, но она не дала ни одной слезинке упасть – настолько крепко держала себя руках.
У Миён завибрировал телефон, и она посмотрела на экран. А потом, не глядя на Джихуна, сорвалась с места и выскочила за дверь.
22
«Вот обязательно Ан Джихуну надо быть настолько мучительно понимающим?» – думала Миён.
Телефон снова завибрировал. Еще одно сообщение от Нары.
«Я перед школой, пожалуйста, можешь со мной поговорить?»
Миён стрелой неслась по коридору, хотя уже прозвенел предварительный звонок на урок. Сейчас она вернуться в класс не могла. Голова пульсировала болью, и тени духов, пусть Миён и отказывалась на них смотреть, все так же крутились вокруг. А если постоять подольше, можно было даже расслышать их шепот.
Убийца.
Чудовище.
Егве. Тварь.
По пути к школьным воротам Миён чувствовала, как болтается в кармане еву кусыль. Казалось, с каждым шагом жизнь по крупинке покидает лисицу.
Ворота были закрыты, и Миён пришлось перелезть через забор. Если повезет, и из школы сбежать получится, и с шаманкой не встретиться.
Но девушке не повезло. Как только ноги соприкоснулись с асфальтом, она услышала знакомый голос. К ней, слегка задыхаясь, подбежала Нара.
– Сонбэ!
– Что ты тут делаешь?
– Ты не отвечала на мои звонки.
– Нам с тобой не о чем говорить. – Миён отвернулась и пошла вдоль улицы.
– Зачем ты от меня отгораживаешься? – нахмурилась Нара. – Я могу тебе помочь.
Все так же молча Миён зашла в первую попавшуюся дверь, за которой скрывались узкая лестница и помятый лифт. Рядом с дверями лифта висела табличка с указателями: магазин мобильных телефонов, норэбан
[80] и маленькое кафе на крыше.
– Куда мы идем? – спросила Нара.
– Куда-нибудь, где можно будет поговорить без свидетелей. – Миён вошла в лифт и нажала кнопку третьего этажа.
– Норэбан? – растерялась шаманка.
Миён не ответила. Двери лифта открылись, и девушки вышли в тесный коридор. На зеркальных стенах мигали яркие неоновые огни. В небольшом баре продавали различные закуски, газировку, алкоголь. На висящей тут же табличке от руки было написано, что у них есть самые новые кей-поп песни. Миён подошла к мужчине, сидящему за липкой стойкой, и поинтересовалась:
