– Все мы ошибаемся. Мама говорит, всегда нужно давать второй шанс. А иначе как нам искупить ошибки?
От слов Сомин Миён стало не по себе.
– Я слышала, Хана пыталась превратить тебя в ходячий пиндэтток
[88].
– Столько хорошей еды впустую, – пробормотала Миён.
Сомин фыркнула от смеха.
– А еще я слышала, что сделал Джихун. Смотри, если он пострадает – ты труп.
– Он тебе нравится? – выпалила Миён, не подумав.
– Конечно, нравится.
– Ты знаешь, о чем я. – Миён ругала себя за то, что начала этот разговор. Какая ей разница, что Сомин чувствует к Джихуну?
– Он – мой друг, и ничего больше. Я люблю его как брата. Он мой лучший друг. А то почему, думаешь, я на него столько злюсь?
Миён горько рассмеялась.
– Вот, значит, как надо дружить? Ну тогда у меня здесь сотни друзей.
– Они просто тебе завидуют. Ты вся такая красивая и упорно делаешь вид, будто тебе плевать, что они там себе думают.
Миён чуть не призналась, что они ошибаются. Ее слишком заботило, что другие о ней думают. Вместо этого она спросила:
– Вы с Джихуном помиритесь?
Брови Сомин скрылись под взъерошенной челкой.
– Это что же, неужели снежная королева о чем-то беспокоится?
Завидев на лице Миён полный отвращения взгляд, Сомин хихикнула.
– Да ладно, уверена, ты в курсе, как тебя называют. Ты такая холодная, что я б не удивилась, будь у тебя сосулька в…
– Спасибо, я поняла, – Миён не могла скрыть улыбку. – И да, я беспокоюсь. Как ни странно. Чуть-чуть.
Сомин широко улыбнулась.
– Ого, чувствую себя недостойной столь глубокой привязанности. – Девушка положила руку на плечо Миён и легонько сжала его. – Знаешь, что хорошо в друзьях? Даже когда они ссорятся, они все еще любят друг друга.
Сомин отвернулась к своему листу бумаги и принялась писать.
Сглотнув комок в горле, Миён занялась тем же.
26
Миён и Джихун стали каждый день обедать на ступеньках.
В пятницу погода была пасмурная, но в обеденный перерыв они все равно завернулись в пухлые зимние куртки и вышли во двор. Подойдя к месту, где они обычно сидели, Миён замедлилась.
Выцветший бетон был измазан уродливыми красными надписями: УБИЙЦА. ПЛАСТМАССОВАЯ КИДЖИБЭ. УБИРАЙСЯ ИЗ НАШЕЙ ШКОЛЫ!
Лисица двинулась вперед, собираясь сесть, хотя было видно, что краска еще не полностью высохла.
– Стой! – остановил ее Джихун. – Минуту подождешь? Я скоро вернусь.
И он, не дожидаясь ответа, убежал.
Миён продолжала смотреть на оскорбления, когда дверь у нее за спиной снова открылась. В проходе стояла Сомин.
– Ты что тут делаешь? Холодина такая.
– Я… – Миён умолкла, не зная, что сказать. Но это было неважно – Сомин уже увидела надписи, и с ее губ сорвались настолько отборные ругательства, что Миён впечатленно подняла брови.
Прежде чем хоть одна из них успела снова заговорить, вернулся Джихун. В одной руке, расплескивая воду, он нес ведро, а во второй каким-то невероятным образом зажимал две швабры и несколько тряпок.
– А ты что здесь делаешь? – обратился Джихун к Сомин, и его грубый тон взбесил Миён.
– Да хватит уже вам обоим!
Сомин и Джихун с удивлением уставились на девушку, но больше всех этим возгласом была ошеломлена сама Миён. А еще она вдруг осознала, что не сожалеет о сказанном. Даже наоборот – чувствует себя лучше.
– Вы же всю жизнь знакомы. Разве вы не понимаете, как много это значит? Хотите бросить на ветер свою дружбу – пожалуйста, сколько угодно, только давайте не из-за меня? Не хочу иметь к этому никакого отношения!
Сомин и Джихун молчали – возможно, от шока. А может, никто не хотел извиняться первым.
– Прости, что дулась, – наконец произнесла Сомин.
– Прости, что скрывал от тебя секреты, – извинился Джихун.
– Ну, наверное, это были важные секреты, раз ты даже мне их не доверил.
Джихун улыбнулся, и у Миён камень с сердца упал.
– Так что, – растягивая слова, проговорил Джихун, – ты, значит, по мне скучала? – И, прежде чем Сомин успела от него увернуться, парень обхватил ее локтем за шею.
– Эй! – воскликнула Сомин.
Но Джихун крепко держал ее.
– Признайся, ты скучала!
Сомин замахнулась и ударила Джихуна кулаком по спине. Он со вскриком отпустил ее.
– Больно вообще-то!
– В том и суть! – ответила Сомин, не переставая бить.
Миён смотрела на ребят и чувствовала, как внутри образовывается давление – словно пузырьки газированной воды в бутылке с плотно закрытой крышкой. Будто ее трясли, трясли не переставая. Долгие дни травли. Недели вне равновесия. И теперь она глядела на сюрреалистичную драку Сомин и Джихуна. Точь-в-точь дети. И Миён подумала: а ведь они действительно дети – дети, которые могут вести себя нелепо сколько душе угодно.
Давление вырвалось наружу взрывом смеха. Сомин с Джихуном дружно замерли, но больше всего удивилась сама Миён.
– Ты смеешься над моими страданиями? – воскликнул Джихун.
– Я нахожу весьма забавным зрелище, как тебя избивают, – проговорила Миён между приступами смеха.
– Его не кто попало избивает! – встала вдруг на защиту друга Сомин.
– Ага, – Джихун перекинул руку подруге через плечо в знак солидарности, в мгновение ока забыв о драке. – Меня избивает Сомин. А под ее кулаками любая страна падет.
Джихун поднял крошечный кулак девушки в качестве доказательства.
Три пары глаз уставились на кулачок. А потом они громко расхохотались. От смеха у Миён заболели мышцы живота, а голова закружилась, но это было приятное чувство. Очищающее. Все равно что вымести всю темную грязь, которая много дней засоряла ее изнутри.
– Привет! Вы что, прячетесь тут от меня? А я вас в столовой ждал. – В дверях, скрестив на груди руки, стоял Чханван.
– Чханван-а, раз уж ты здесь, помоги нам убраться, – попросил Джихун, и его слова напомнили Миён о надписях.
– Да не нужно… – начала она, чувствуя стыд за красные грубые слова.
– Конечно, мы поможем. – Сомин хмуро поглядела на буквы на бетоне. – На такие подлости способны только трусы.
Чханван кивнул и забрал у Джихуна протянутую швабру. Ни одного вопроса, ни одного жалобного взгляда – только солидарность и желание помочь. Для Миён такая безоговорочная поддержка была в новинку.
