Миён тяжело выдохнула. По щекам покатились горячие слезы, и Джихун вытер их большими пальцами.
– Какой же ты глупый мальчишка.
У него на щеках расцвели ямочки.
– Полагаю, можно считать, что ты мне веришь?
– Да, я верю тебе.
Джихун откинул волосы с ее лба. Миён задержала дыхание, когда он легонько коснулся ее уха. Она и не знала, что в ушах так много нервных окончаний. Каждая клетка тела трепетала. Усталость куда-то исчезла.
Джихун придвинулся ближе.
– Я никогда ни с кем не целовалась. – Сгорая со стыда, Миён зажмурилась. Щеки у нее горели, и она попыталась спрятать их под волосами.
Джихун поймал ее беспокойные руки.
Миён продолжала сидеть с закрытыми глазами. Пальцы Джихуна пробежали по ее скуле, зарылись ей в волосы. Осторожно убрали прядь волос за ухо. Лисица гадала, чего он коснется следующим.
Юноша двигался медленно, будто не меньше ее хотел насладиться каждой секундой происходящего. Эти крошечные мгновения сплетались в запутанный лабиринт, который ветвился и ветвился, пока не опутал ее всю. И Миён больше не могла спрятаться, потому что вся она была в руках Джихуна.
Она чувствовала себя совершенно беззащитной. Но ей не хотелось от него закрываться. Миён хотела, чтобы он увидел. Увидел настоящую ее, без притворства и старательно расставленных щитов. В ее жизни впервые появился человек, который знал о ней все – и принимал это.
Джихун накрыл ладонью ее щеку, пропустил ее волосы сквозь пальцы.
Первое прикосновение к губам было таким легким, что Миён засомневалась: а не привиделось ли ей это? Следом последовал второй поцелуй – уже глубже, настойчивее, но такой же быстрый. От его касаний у нее занемели кончики пальцев, и она вцепилась ему в воротник.
Когда Джихун поцеловал ее в третий раз, Миён потянула его на себя, и они столкнулись губами. Парень сдавленно выдохнул, но через мгновение его руки оказались у нее на затылке, и стало неясно, кто кого держит.
Миён наклонила голову, углубляя поцелуй. Из его горла вырвался стон, дрожью отозвался на ее губах, унесся вниз по позвоночнику.
Перед закрытыми веками взорвались тысячи огней. На кончиках пальцев заструилась энергия, согревая насквозь замерзшее тело.
Руки Джихуна покоились у нее на талии, крепко прижимали лисицу к нему.
В книгах часто писали, что сердца влюбленных бьются в унисон.
Но Миён показалось иначе. Ее сердце гналось за сердцем Джихуна, неслось на головокружительной скорости, лишь бы догнать его.
Ей хотелось впитать ощущение его прикосновений, его запах, его вкус. Сегодня ее сердце полностью опустошили, и она хотела вновь его наполнить – Джихуном.
33
Джихун не представлял, когда они успели заснуть, но проснулся он оттого, что вздрогнул.
– Что такое? – Уткнувшаяся ему в бок Миён удивленно, по-совиному моргнула.
– Не знаю. – Джихун нахмурился, гадая, что могло так резко вырвать его из сна.
Снизу донесся шум. Парень вскочил на ноги.
Миён тоже поднялась.
– Откуда этот звук?
– Из ресторана. – Джихун шагнул к задней двери. – Хальмони?
Никто не ответил.
Когда Джихун проснулся, его удивление комком сосредоточилось где-то в животе. Теперь же оно переместилось выше, в грудную клетку, и обратилось в тревогу.
– Хальмони? – закричал Джихун, переходя на бег.
– Погоди! – попыталась остановить его Миён.
Но он не слушал. Парень кубарем сбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
В ресторане было темно и тихо. Все казалось заброшенным, и Джихун на мгновение засомневался, не ослышался ли он, но в этот момент на кухне что-то с грохотом обрушилось.
– Джихун-а! – снова попыталась предостеречь его Миён, но тот бросился к источнику звука.
И как вкопанный встал в дверях. Мозг отказывался воспринимать то, что случилось.
Его бабушка лежала на полу, ее фартук был окрашен в темно-красный цвет. Вокруг валялись осколки разбитых тарелок.
Из тени выступила высокая тонкая фигура.
Красивое тело, волосы черные, как вороново крыло, и такого же цвета глаза.
Ку Йена.
– Глупый человечишка, – выплюнула она и ударила Джихуна.
34
Миён кинулась к Джихуну. Вопль изумления, образовавшийся было в горле, вышел наружу мучительным стоном.
– Я разочарована в тебе, дочь.
– Что ты наделала? – выдавила между рыданиями Миён.
– Исправляю твои ошибки, как и всегда.
Миён медленно встала и заслонила собой Джихуна.
– Прошу тебя! Джихун много для меня значит. – Мышцы почти не двигались. Миён словно стояла на краю обрыва. Один порыв ветра мог как откинуть ее за край, так и спасти. И направление этого ветра зависело исключительно от веления материнского сердца.
– Тебя действительно так заботит его судьба? – подняла бровь Йена.
– Да.
Миён ухватилась за материнский вопрос как за спасательный круг.
Но внезапный смех Йены спустил ее с небес на землю.
– Рассудительности тебе явно не хватает, дочь моя. Сначала эта шаманка, теперь – мальчишка. Кумихо не любят. Мы – лишь объекты чужих желаний. Мы – миражи, красота, которую вожделеют люди. И поэтому мы так легко можем ими управлять.
– Ты не понимаешь. – Слезы ярости обожгли Миён глаза.
– О нет, я слишком хорошо все понимаю. Когда-то я была такой же дурочкой, и я горько поплатилась за свои промахи.
Ее слова больно ужалили Миён. Неужели Йена имела в виду, что Миён стала ее наказанием?
– Я делаю это для твоего же блага. – Йена взяла нож и повернулась к хальмони. – Смерть этой женщины будет на твоей совести. Пора уже понять, что у каждого поступка есть последствия. А вот свидетелей, наоборот, быть не должно.
– Прошу тебя! – В душе Миён еще теплилась надежда, что мать любит ее, что она ее услышит.
– Нет! – Из-за спины Миён выскочил Джихун и кинулся на Йену. Не было времени ни остановить его, ни предупредить.
Йена двигалась быстро, как молния. Она замахнулась ножом – и позволила Джихуну сделать все за нее.
Лезвие до того гладко вошло в тело юноши, что Миён на мгновение привиделось, будто ничего не случилось. Не было ни конвульсий, ни криков боли. С глухим стуком Джихун упал. Пол вокруг покрыла кровь – так много крови, что она казалась черной.
35
Миён закричала – или скорее завыла – и упала на колени возле тела Джихуна. Штаны мигом промокли от крови.
