Джихун медленно подошел к ней, слегка беспокоясь, как бы Миён не столкнула его с горы. Но вряд ли лисица захочет устраивать сцену.
– Миён.
– Да? – холодно ответила она, не глядя на него.
– Мы хотели поговорить.
– Я только сказала тебе, где я. Поговорить хотел ты, – поправила его Миён.
Джихун чуть не взорвался. Его отчаяние было всего в двух сантиметрах от того, чтобы вырваться наружу. Голова запульсировала болью, но он вдохнул поглубже и попробовал начать заново:
– Хорошо. Я хотел перед тобой извиниться.
Он ждал, что она примет его извинение, но та молча изучала украшающие заборчик замки. Все они были исписаны заверениями в вечной любви и дружбе. Целая радуга обещаний.
– Ты меня слышала? – спросил Джихун.
– Да, – ответила Миён, беря в руки еще один замок.
Джихун повернул девушку к себе.
– Я пытаюсь извиниться.
– Зачем?
Джихун удивленно моргнул:
– В смысле – зачем?
– Зачем ты пытаешься извиниться? Ты ведь ясно дал понять, что именно я разрушила твою жизнь.
– Ты преувеличиваешь.
– Мне не нужны извинения. От тебя так точно.
– Слушай, извини, что сказал такое про твоего отца, – продолжал настаивать Джихун. – Я не смогу спокойно жить, если не извинюсь перед тобой.
– Ладно, – выплюнула Миён. Она так сильно сжала челюсти, что даже щеки были напряжены. – Принимаю твои извинения. А теперь, будь добр, оставь меня в покое.
Внезапно Джихун обратил внимание, как устало девушка выглядела. Под глазами были синяки. Кожа бледная. Плечи поникшие.
– Извините, вы не могли бы нас сфотографировать? – К ним подошла молодая мама.
– Конечно.
Джихун взял у женщины телефон и подождал, пока дети перестанут драться и успокоятся. Семья собралась вместе, муж приобнял жену и двоих детей. Чудесная картинка самой обычной семьи. Джихун скосил глаза на Миён – та смотрела куда угодно, только не на счастливое семейство. Ни у нее, ни у него никогда в жизни не было подобных фотографий.
Сделав кадр, Джихун вернул женщине телефон, и та спросила:
– А вас сфотографировать?
– Да нет, не надо. – Миён отшагнула назад, словно боялась, что женщина причинит ей боль.
– Даже если это ваше первое свидание, стоит сфотографироваться, – женщина улыбнулась. – У нас с мужем до сих пор хранятся фотографии с нашего знакомства.
– Мы не на первом свидании! – Щеки Миён порозовели.
– А что тогда, годовщину празднуете?
– Знаете, давайте мы все-таки сфотографируемся, – согласился Джихун, чтобы она наконец отстала. Он передал женщине телефон и встал рядом с Миён.
– Ты приобнял бы ее, – предложил муж женщины, подмигивая.
Джихун послушно обнял Миён. Все проще, чем неуклюже пытаться отказаться.
– Улыбочку!
Парень выдавил улыбку, и с непривычки это ощущалось странно.
– А у вас точно не первое свидание? – Женщина опустила телефон Джихуна. – Что вы такие деревянные?
Миён вопросительно посмотрела на Джихуна.
– Ладно, давайте еще раз.
В этот раз Джихун крепко прижал к себе Миён. Она, криво улыбаясь, подняла на него глаза, и в них читалось: «Только мы с тобой умудрились бы так вляпаться». Он усмехнулся: это была сущая правда.
– Отлично. – Женщина просияла. – Вы так хорошо вместе смотритесь!
Когда семья ушла к входу в башню, Джихун обернулся к Миён. Она отошла на несколько шагов в сторону. Плечи у нее тряслись. Она что, плачет?
Парень неуверенно положил руку девушке на плечо и уже собирался спросить, все ли хорошо, когда вдруг увидел широкую улыбку на ее лице. Лисица смеялась.
– Клянусь, Ан Джихун, когда она спросила, на свидании ли мы, ты так побледнел, словно демона-людоеда увидел!
Джихун удивленно хохотнул. А потом они оба зашлись смехом, держась друг за друга, пока хохот не утих до сдавленных смешков.
– Между прочим, это все ты виновата, – указал ей Джихун. – Вот зачем надо было приезжать на Намсан – средоточие всех романтиков – одной?
Лисица пожала плечами и перевела взгляд на его ладонь, все еще покоившуюся на ее плече. Джихун быстро убрал руку, и напряжение между ними вернулось.
– Ну, он давно был в моем списке предсмертных желаний, и я решила, что пора бы за него взяться.
Джихун нахмурился. Было что-то неправильное в том, что у бессмертной кумихо был список предсмертных желаний.
– Слушай, я тебя прощаю. – Она все еще стояла к парню спиной. – Можешь спокойно идти домой, твоя совесть чиста.
Джихун не знал, что на это ответить. Он пришел извиниться – и она его простила. Больше ему ничего не было нужно. Только вот чувство вины, весь день сидевшее у него в груди, тяжелым грузом опустилось к желудку. Как будто он снова где-то накосячил.
Но предлога остаться он найти не мог, и поэтому направился сквозь толпу к такси. По привычке достав из кармана телефон, Джихун на ходу его разблокировал. На экране все еще была открыта их с Миён фотография. Парень остановился как вкопанный. В него случайно врезалась парочка, и Джихун пробормотал извинения, но не оторвал глаз от изображения.
На фотографии Миён смотрела на него ласковым взглядом, а ее рука сжимала край его куртки. А он и не заметил.
Его собственное выражение лица казалось каким-то незнакомым. Джихун никак не мог понять, что за ним скрывается, но потом до него дошло: это было умиротворение. На одно краткое мгновение, очутившись в ее объятьях и в своих воспоминаниях, он был счастлив.
И Джихун не знал, что теперь делать. Он вроде бы понимал, что должен сердиться на Миён. Девушка что-то от него скрывала, и он не мог беспрекословно ей доверять. Но злиться становилось все сложнее и сложнее.
Миён же честно ему сказала, кто она. Она говорила, что сбегает, когда ситуация накаляется. Но на этот раз она вернулась, чтобы помочь хальмони. Что-то же это да значит, верно? Разве Джихун не заслуживал счастья после всего, что произошло?
Он бросился обратно через толпу – через компании, стайками кружащие по площадке, через держащиеся за руки парочки, вопящих и бегающих детей. Мартовский воздух был по-весеннему холодным, и, похоже, весь город решил насладиться им именно на Намсане.
Путь до Миён казался непреодолимо долгим.
Наконец найдя лисицу, он за плечи повернул ее к себе.
– Джихун-а?.. – При виде его лица Миён затихла, и горный ветер унес слетевшее с губ имя.
– С меня хватит. – Джихун положил ладонь девушке на щеку, пропуская сквозь пальцы мягкие, как пух, волосы.
