Шаманка Ким встала на колени рядом с юношей и начала выписывать восьмерки у него над грудью, потом опустила руки ему на живот. Юноша подскочил – совсем как марионетка, которую потянули за ниточку. С его губ слетел еву кусыль, и он вновь упал без сознания.
Шаманка Ким с таким трепетом подняла бусину, будто она прикасалась к самой луне.
– Джихун-а! – кричала Миён. Но парень не отвечал.
Миён посмотрела на шаманку.
– Ну что, счастливы? Сколько боли вы ему причинили!
– Буду счастлива, когда закончу начатое, – ответила женщина.
– Зачем ты втягиваешь мою дочь в свою смехотворную вендетту? – подала голос Йена.
– Потому что ты убила мою дочь! – вскричала шаманка. От этого пронзительного крика по спине Миён пробежали мурашки. – Ты лишила меня дочери, поэтому я хотела лишить тебя твоей. Но в этот раз я заодно заберу и твою жизнь. А то кто тебя знает – вряд ли у тебя есть сердце, способное скорбеть по этой несчастной. Так что лучше я убью вас обеих.
Шаманка подала детективу Хэ белый лист.
– Сожги, чтобы очиститься, и тогда мы сможем установить связь с богами. Взывай к своим предкам, чтобы они поделились с нами силой и помогли достигнуть нашей цели.
– Хэ Тхэу, не делай этого! – взмолилась Йена. Миён еще никогда не видела, чтобы мать кого-то о чем-то умоляла. Она взяла ее за руку, и впервые в жизни Йена сжала ладонь дочери в ответ.
– Я должен, – покачал головой детектив Хэ. – Я в ответе за те души, что вы погубили за последние семнадцать лет. И я должен искупить свою слабость. Нельзя было оставлять вас в живых.
Мужчина достал из кармана еще одну бусину – не такую сияющую, как еву кусыль Миён. Как будто со временем она потеряла свой блеск.
– Поначалу я даже жалел о том, что потерял тебя, – благоговейно прошептал детектив Хэ, глядя на камешек. – Я столько раз приказывал тебе вернуться, но ты ни разу не послушалась. Ты была слишком далеко.
– Но теперь-то я здесь. Так что отпусти нашу дочь.
Детектив Хэ покачал головой, скользнул взглядом по Миён.
– В вас обеих притаилось зло, и я должен его уничтожить.
– И для этого ты хочешь нас убить?
– Только в смерти вы сможете обрести спасение.
– Тхэу, если ты хоть когда-нибудь меня любил…
– Я до сих пор люблю тебя! – прокричал детектив Хэ.
– Пора. – Шаманка Ким забрала у мужчины бусину и завернула ее в яркий пуджок. Потом она проделала то же самое с бусиной Миён. Два идеально ровных шарика, завернутых в красно-золотые бумажки.
Детектив Хэ поджег белый листок, а шаманка Ким тем временем положила на землю белый платок, а сверху – два камешка. Потом она зажгла благовония и расставила их вокруг бусин.
Шаманка Ким начала напевать и медленно двигаться в такт длинной ритмичной мелодии.
Миён вспомнила ночь три месяца назад, когда шаманка чуть не вытянула из нее душу.
Женщина танцевала, и на полянку пролился лунный свет – в тысячу раз ярче, чем солнечный.
Все разом ослепли. Ночь превратилась в день, холод – в пламя.
Миён закричала, крепко сжимая руку Йены. Ее хвосты сплелись с материнскими.
– Прости меня. – Лицо Йены искажала мучительная боль. Бледная кожа покраснела, точно от ожога.
– Не сдавайся! – процедила Миён сквозь сжатые зубы.
Йена улыбнулась, и ее звериный оскал пробудил в Миён надежду.
– Никогда.
Тело матери охватила дрожь, пальцы сжались. Из глаз, носа, рта Йены полилась кровь, и женщина рухнула на землю.
Миён попыталась было двинуться, но мышцы оцепенели; девушка упала рядом с распростертым телом Йены.
Внутри Миён разгоралось пламя – огромные языки мучительной боли, которые будут истязать ее, пока она не сгорит дотла.
76
Миён до безумия хотелось дать боли поглотить себя, погрузиться в темноту – лишь бы эта пытка закончилась.
– Ты что, собираешься ослушаться меня и умереть? – раздался грозный рык зажмурившейся от боли Йены. Миён чуть не рассмеялась. Кто еще мог приказывать жить?
– Как скажешь, мама.
Миён с усилием поднялась. Ноги под ней дрожали. Воздух искрился и шипел раскаленной магической энергией, призванной удержать кумихо.
Из последних сил девушка рванулась вперед. Каждый шаг давался с болью, сравнимой лишь с ударом тока в тысячу вольт.
Детектив Хэ удивленно раскрыл глаза при виде Миён. С ее губ вместе с рычанием слетали кровь и слюна, а любое движение сопровождал мучительный крик.
– Ты же говорила, что им не будет больно!
Миён чуть в голос не рассмеялась над запоздалым удивлением отца, но вместо этого лишь вновь застонала от боли.
Языки пламени вились вокруг нее, через нее, внутри нее.
В мире не осталось ничего, кроме боли.
А потом она услышала голос:
– Миён! Сражайся!
Джихун? Он все еще жив? Или зовет ее с собой на тот свет? Девушка распахнула глаза и нашла Джихуна. Он лежал на земле, пуджок на его груди был охвачен таким же пламенем, однако юноша совершенно спокойно взирал на нее.
– Сражайся, – повторил он.
– Сонбэ! – Подобно мстительному духу, из теней на поляну выскочила Нара. Она схватила бусину Миён с самодельного алтаря на земле и тут же закричала.
– Нет! – воскликнула шаманка Ким, резко прервав танец.
На одно счастливое мгновение боль Миён утихла.
Нара упала на землю, руки ее были испещрены волдырями. Девушка прижала ладони к груди. По ее щекам катились слезы и падали в грязь.
Шаманка Ким снова затанцевала, несмотря на то что внучка лежала с ожогами у ее ног. Напев достиг крещендо, и женщина подняла руки к небу. Бусина Йены загорелась. Пуджок вспыхнул и вместе с пламенем унесся в небо. А когда огонь утих, вместо камня на земле оказалась лишь горка пепла.
– Нет! – Миён хотелось кричать, но из сухой гортани вырвался лишь шепот.
Девушка обернулась к Йене и обомлела. Вместо матери на земле лежала красивая лисица – большая, худая, с гибкими мышцами и пышным мехом. Вокруг распластались ее девять хвостов. Йена на пути к смерти словно возвращалась к своему исходному виду.
Шаманка Ким наклонилась и попыталась разжать пальцы Нары. Та заскулила от боли.
– Глупая девчонка, – прокряхтела шаманка Ким, доставая бусину Миён из рук Нары.
– Это неправильно… – простонала Нара. – Мы же не убийцы.
– Демона нельзя убить. – Женщина вновь положила еву кусыль в центр круга благовоний, прямо на пепел, оставшийся от бусины матери юной лисицы.
