– И это все? – Я глянула на Руну. – Я бы на ее месте тоже удивилась.
– Я быстро теряю терпение. – Руна положила руку на ребра и вздрогнула.
– А я никогда не держу зла. – Индиго подошла ближе к Руне и обняла за плечи. – Так что давай-ка дружить.
Я рассмеялась.
– А теперь ступайте к врачевателю, чтобы та вас подлатала. – Я кивнула на темноволосую девушку в желтом – она стояла возле очага, все еще беседуя с Тригвом.
Девушки направились в ее сторону, раскачивая длинными темными косами.
В первую же ночь в Голубом Ви Руна вступает в голый бой.
Зал постепенно опустел. Нет медовухи – конец веселью. Слуги скрылись за гобеленами, а воины достали меха и бросили возле открытого очага.
Я вернулась к высокому столу и забрала плащ и топор. Мы спали бы у огня, если бы мужчины освободили для нас место.
Я услыхала свое имя и обернулась, ожидая увидеть Тригва. Но вместо Тригва передо мной предстал Рот.
– Приходи в мои покои да принеси с собой вайта.
Я помедлила секунду, а затем кивнула.
– Позволь для начала поговорить со спутниками.
Я оглядела зал. Тригв стоял воле целительницы, пока та осматривала Руну. Индиго стояла рядом и наблюдала. Джунипер с молодым человеком в медвежьей шубе гладили собаку. Наконец я заметила и Ови возле тисового дерева, которая, вероятно, была довольно пьяной, потому что сидела со скрещенными ногами позади Вейл, заплетая той маленькие косички.
Много раз я просила Ови заплести мне волосы, но она никогда не соглашалась, а тут склонилась над головой незнакомки, чтобы быстрыми пальцами создать прическу из мягких прядей.
– Вейл умеет расположить к себе, – Рот кивнул в сторону пары. – Видел, как одним лишь взглядом она приручает диких собак. Кажется, она наложила магическое заклятие на твою стойкую подругу. Твои спутники чувствуют себя как дома, Фрей.
Наши глаза встретились.
– Люди склонны думать, что безжалостные Сестры Милосердия угрюмы и одиноки, но истина в обратном. Мы жаждем общества и легко заводим друзей. Это природа странника – людям обычно не нужно торопиться, чтобы завязать отношения, но мы встречаем людей лишь мимоходом и должны брать все от этих знакомств.
Рот улыбнулся.
– Я согласен. Так давай же возьмем все.
* * *
Я последовала за ярлом к большому гобелену с изображением двух баркасов. Он был соткан в оттенках желтого, черного и синего, а по краям его плясали мифические существа. Уверенно, но медленно мы прошли по темному залу. Рот давно повредил ногу и научился ходить плавно, не перенося вес на правую сторону.
Резко он повернул налево и распахнул тяжелую дверь.
Спальня ярла оказалась скромной по сравнению с Залом, но царствовали здесь уют и тепло. В двойном очаге пылал огонь. На каждой стене висели щиты – одни казались новыми, а на других были вмятины, сколы и выцветшая краска. Шкуры покрывали кровать, тяжелый резной каркас которой был достаточно широким, чтобы вместить четырех, возможно, пятерых взрослых мужчин.
Рот пересек комнату, взял высокую бутылку с деревянной стойки в углу и принялся наливать вайт в два маленьких черных рога. Я бросила плащ и топор на пол, села в широкое, простое кресло возле очага. Шкура из овчины лежала у моих ног, и я тотчас подняла ее и накинула на колени.
– От кого достались тебе серебряные волосы? – спросил Рот через плечо.
– Мать родилась среди финских охотников. Она влюбилась в моего отца, когда ее семья проходила через Ворсленд.
– Ты бывала в Финнмарке?
– Нет, но хотела бы побывать и найти родных.
– В каком краю они проживают? У меня есть дальние родственники недалеко от Сумеречного моря.
Я пожала плечами.
– Фамилия Сенд очень распространена у финнов, и они тоже были странниками. Даже и не знаю, откуда мне начинать поиски. – Я сделала паузу. – Вы задаете слишком много вопросов.
Он протянул мне рог, затем опустился в кресло подле меня.
– Да. Теперь твоя очередь. Спрашивай все, что пожелаешь.
– Как ты повредил ногу?
Всегда считала, что о некоторых вещах лучше спрашивать напрямую.
– В детстве забрался на вершину гигантского тиса… но быстро свалился. Врачевателя в те времена не было, и кость зажила неправильно. – Он сделал паузу. – Люди шептались за спиной, что «калека никогда не станет ярлом». Говорили, что боги не позволят. Они по сей день верят, что Зверь нападает на Голубой Ви по моей вине. Потому что «сломленный человек правит сломанной землей».
Рот цитировал «Сагу о Кровопускателе» – одним из персонажей в саге был однорукий ярл по имени Скольт, который призвал дракона с высоких холмов, и тот принес с собой разрушения, огонь, кровь и смерть.
Я сделала глоток из рога; вайт обжег горло. Я внимательно смотрела на встревоженного, изнеможденного Рота, который и к ужину едва прикоснулся.
Он долго не протянет. Он умрет вместе со своим ярлством.
Хорошо, что Сестры явились.
Я кивнула на его правую ногу.
– Травма мешает выследить Зверя?
Рот выпил вайт залпом. Поднялся, наполнил рог.
– Да. Не могу идти к Зверю, а она не может идти ко мне. Так и живем.
– Как жаль, – сочувствовала я искренне. – А что с…
– Иберской лошадкой? – Рот покачал головой. – Впервые, когда напала Логафелл, я выехал с тридцатью другими людьми верхом на лошади. Она убила всех, кроме семи лошадей и всадников, что скакали верхом. Я продал их и получил золото для объявленной награды.
Я удивилась. Всегда полагала, что ярлы купались в деньгах, но, кажется, не все так просто.
Я встала, подошла к нему. Налила выпить и глянула на щеку Рота.
– Откуда шрам?
– Сражался с деннскими пиратами. Они прибыли к Молчаливому морю в надежде найти клад в Элшленде, но как только узрели, что на тех берегах не осталось злата, прямиком отправились сюда. Мы встретили их холодным зимним деньком. Тогда я был четырнадцатилетним хлюпиком, да еще с поврежденной ногой. Я попросился в дорогу, и меня усадили на невысокую лошадь. Я видел, как пал мой отец, и тогда спрыгнул с лошади и встал над его телом. Плечом к плечу с его людьми я сражался с пиратами, пока каждый из них не пал замертво. Так я завоевал ярлство. – Он сделал паузу. – Это последний вопрос?
Я тихо засмеялась.
– Не совсем. Остался один: ты всех воителей, что пришли бороться с Логафелл, приглашаешь в свои покои после пиршеств?
– Нет, не всех.
Он потер скулу ладонью и улыбнулся. Голубые глаза вспыхнули, и я мельком увидела того человека, каким был Рот до появления Зверя: гордый, смелый, беззаботный и веселый.
