— Меня тошнит от всех твоих теоретических выкладок и
обвинений. Даже если бы они обе груди тебе отрезали, я не думаю, что мне стало
бы противно.
— Правда? Хочешь, посмотри на меня. Ты не представляешь
себе, насколько это уродливо. Это гораздо хуже, чем ты думаешь.
— Это плохо ровно настолько, насколько ты себе это
представляешь. Это ты агонизируешь, а не я. Это ты не можешь справиться С тем,
что произошло.
— Ты уверен? — Алекс внезапно поняла, что больше
не в состоянии Себя контролировать, и начала расстегивать ночную рубашку.
У Сэма, упало сердце, во остановить ее он уже не успел,
кроме того, он сознавал, что сам ее на это спровоцировал. Алекс обнажила
сначала одно плечо, потом другое, и в конце концов рубашка беззвучно упала на
пол. Сэм ахнул. Алекс не стала бинтоваться заново, и глазам Сэма открылось все
то, что сама Алекс видела утром. Зловещий рубец, плоскость на месте груди,
ярко-розовая кожа. Алекс знала, что это выглядит ужасно, и тот шок, который
испытал Сэм, ясно отразился на его лице.
Он почувствовал, чти больше никогда не сможет к ней
прикоснуться.
— Не правда ли красиво, Сэм? — сказала Алекс и
заплакала, хватая губами воздух. Сэм не пошевелился.
— Прости меня, Алекс. — Сделав над собой усилие,
Сэм пересек комнату и протянул Алекс ее рубашку. — Прости меня, —
ласково повторил он, обнимая свою жену. У него тоже начали литься слезы — то,
что он увидел, было слишком ужасно.
— Я не могу с этим жить, Сэм, — говорила Алекс
сквозь рыдания. Ей хотелось, чтобы у нее была нормальная грудь, чтобы ее жизнь
вновь стала такой, какой она была несколько недель назад. Было совершенно
невозможно понять, почему все это происходит.
— Ничего… ты к этому привыкнешь. Мы все
привыкнем, — тихо ответил Сэм, от всей души желая, чтобы так оно и было.
— Ты думаешь? — печально спросила она. — Как
ты считаешь, мне надо делать пластическую операцию?
— Пока в любом случае рано об этом говорить. Давай
подождем.
— Я ненавижу это и ненавижу саму себя, —
призналась Алекс, снова надевая рубашку.
Сэм помог ей как можно скорее прикрыть так сильно
изменившееся тело, чтобы больше этого не видеть.
— Прости, что я так злюсь на тебя все время, —
продолжала она. — Я просто не знаю, как себя вести.
— Я тоже, — признался Сэм. — Наверное, должно
пройти некоторое время.
— Да, — вздохнула она, не в состоянии поверить в
то, что он когда-нибудь ее захочет. — Может быть.
— Когда ты вернешься на работу на следующей неделе,
тебе станет легче, — оптимистично произнес Сэм, включая телевизор, чтобы
им не пришлось больше говорить друг с другом.
— Может быть, — неуверенно произнесла Алекс. Она
бы предпочла вернуть своего мужа, а не работу.
Сэм смотрел в экран, но перед глазами у него было то, что он
только что увидел. Он не был уверен в том, что когда-либо сможет прикоснуться к
своей жене. И это делало его влечение к Дафне еще более невыносимым. Вспоминая,
как выглядели ее изысканные грудки, когда он высвободил их из-под рубашки, Сэм
чувствовал себя страшно виноватым перед Алекс. Дафна была молодой, влекущей и
жизнерадостной, и тело ее было просто совершенным.
— Я больше не ощущаю себя женщиной, — грустно
сказала Алекс, выключая в полночь свет.
— Не глупи, Алекс. Грудь не делает тебя тем, что ты
есть.
Ее утрата ничего не меняет. Ты такая же женщина, какой была
раньше, — ответил Сэм.
Он не стал подтверждать свои слова какими бы то ни было
действиями. И, лежа в темноте, он, как и в прошлые ночи, видел перед собой
Дафну.
Глава 11
Оказалось, что сблизить Алекс и Сэма может только одно
маскарад Аннабел в выходные. Она была принцессой, как и хотела, и в своем
розовом бархатном платье со стразами и блестками выглядела просто очаровательно.
На голове у нее была маленькая серебряная корона, в руках девочка несла жезл.
Маскарад удался на славу. Обычно Алекс тоже наряжалась, но в этом году она не
приготовила себе костюма и в последнюю минуту оделась ведьмой Круэллой де Вил —
в черно-белом парике и старом меховом пальто. Аннабел очень понравилось. Сэм,
как и обычно, надел костюм Дракулы, а Алекс загримировала его.
— Тебе очень идут черно-белые волосы, — поддразнил
ее Сэм.
Под обтягивающее красное трикотажное платье ??лекс надела
протез, вкладывавшийся в бюстгальтер — тяжелый, но выглядевший довольно
реалистично. Сэм не мог не восхититься ее фигурой. Оставшись без груди, Алекс
по-прежнему выглядела как фотомодель с длинными сексуальными ногами. В
последнее время Сэм вообще стал заглядываться на женщин, особенно на Дафну.
Они с Дафной вели себя примерно, хотя это удавалось им с
трудом. Только однажды, когда они на минуту остались в кабинете вдвоем, он
осмелился поцеловать ее. Но в остальное время они не делали ничего
предосудительного, несмотря на большое количество встреч и деловых завтраков с
клиентами.
Дафна оказалась весьма полезной помощницей при заключении
некоторых сделок; кроме того, она была асом в том, что касалось международных
финансов. Сам того не замечая, Сэм никогда не говорил о ней с Алекс. Инстинкт
подсказывал ему, что этого делать не нужно. Алекс обязательно заподозрила бы,
что здесь что-то нечисто. Его партнеры, конечно, почувствовали их взаимное
притяжение, но не осмеливались задавать ему вопросы. Только Саймон продолжал делать
свои начавшие потихоньку раздражать Сэма замечания по поводу красоты английских
девушек, особенно его кузины. Сэм всегда соглашался с ним, но никто, кроме
самой Дафны, не знал, как они увлечены друг другом, как сильно она его
возбуждает.
— Тебе очень идет, — сказала Алекс, накладывая
последний штрих маскарадного грима. Это было первый раз после операции, когда
они провели так много времени в непосредственной близости друг от друга. У Сэма
была прекрасная возможность сказать ей что-нибудь, обнять ее или даже
поцеловать, но он просто не мог заставить себя сделать это. Он был слишком
напуган тем, что может произойти после этого, чего она может ждать от него. Сэм
не в состоянии был исполнять свой супружеский долг. Теперь его ничего в ней не
возбуждало. Алекс была слишком больна. Ее тело, да и душа слишком сильно
изменились, и Сэм просто-напросто боялся ее. Страшные воспоминания на корню
пресекали все его попытки приблизиться к ней.
Алекс протянула ему зубы Дракулы, что заставило Аннабел
издать вопль восхищения.
— Папочка, я тебя люблю! — завопила она.
Сэм рассмеялся, а Алекс улыбнулась. Впервые за этот месяц
она чувствовала себя счастливой, и остаток вечера был таким же приятным. После
карнавала они зашли к своим друзьям, выпили по бокалу вина, угостили детей карамелью,
и к тому времени, когда они пришли домой, Аннабел была уже совершенно сонной, а
ее родители пребывали в превосходном настроении.
