Точными выверенными движениями Пеан разрезал гипс по всей длине. Потом, отложив ножницы на стол, снял гипс с руки улыбающейся удивленной девушки и бросил его в урну у двери. Несколько мгновений ушло на осмотр – он прощупал руку, проверяя, не осталось ли боли или излишней чувствительности в кости. Лена сомневалась в необходимости этой проверки. Наверное, он сделал это ради спокойствия девушки и ее матери. Чудеса удивительны, но еще они пугают, потому доля обыденности – вот доктор ощупывает конечность, чтобы убедиться, что она полностью восстановилась, – может успешно не дать разыграться людским страхам.
Закончив «осмотр», Пеан улыбнулся девушке.
– Абсолютно здорова, – сказал он.
Девушка снова улыбнулась и, подавшись вперед, обняла его. Пеан обнял ее в ответ, и, когда девушка отстранилась, Лена увидела, что Пеан как-то сделался ярче, будто его черты стали резче и отчетливее. Подобное происходило много раз за этот вечер. Люди подтягивались к клинике по зову инстинкта – либо же их неслышно призывал сам Пеан, – а он их исцелял. После этого они выражали ему свою благодарность, некоторые на словах, а другие и посредством прикосновения, как сделала девушка только что. Каждый раз Пеан словно наполнялся силой, буквально получая подзарядку, будто пациенты платили ему эмоциональной энергией.
«Не платили, – подумала Лена. – Подкармливали».
Чем более серьезное заболевание он исцелял, тем интенсивнее был энергетический обмен. Пациенты, казалось, от этого никак не страдали, они не выглядели ни усталыми, ни ослабленными. Лена не понимала, как это работает, и вообще ничего на самом деле не понимала, но решила, что ей этого и не нужно. Главное, что все люди избавлялись от своих недугов, как опасных, так и легких, и хотя было немного унизительно просто стоять и смотреть на работу целителя, сравниться с которым ей никогда не удастся, она считала привилегией быть частью – пусть и скромной – его миссии.
Мать девушки также обняла Пеана. Он достал из кармана кадуцей и протянул им. Жезл засиял силой, мать и дочь по своей воле по очереди прикоснулись к нему, и, стоило им отнять руки, как они уже принадлежали Пеану. Распрощавшись, они сняли с крючка верхнюю одежду и ушли. Пеан вернул жезл в карман халата. К собственному удивлению, с появлением каждого нового последователя Лена ощущала укол ревности. Он пришел к ней первой, черт побери!
Руководитель отделения и фельдшеры были под таким же впечатлением от Пеана, как и она. Став его последователями, они остались в офисе после окончания рабочего дня, чтобы помочь. Принимали пациентов и разводили их по смотровым кабинетам. Лена знала, что Пеана уже ждут. Он тоже. Когда он вышел из кабинета, Лена последовала за ним. В коридоре она увидела свою ассистентку Сару и жестом показала ей, что кабинет пуст, можно приводить следующего пациента. Кивнув, Сара отправилась в зал ожидания.
Лена удивлялась бодрости Пеана. С момента его появления они работали уже несколько часов, а он казался таким же внимательным и полным энергии, как в самом начале. Возможно, способность не уставать была частью его сверхъестественных сил, а может, поглощаемая им эмоциональная энергия предотвращала усталость. В любом случае Лена тоже так хотела бы. Она рано принималась за работу: в шесть начинался прием в больнице, а в девять она ехала в своей кабинет и продолжала прием там. И хотя работать с Пеаном было замечательно, накопившаяся за день усталость давала о себе знать. Подавив зевок, она подумала, что надо бы попросить Сару приготовить кофе.
Несмотря на то что на собственной работе ей досталась лишь роль моральной поддержки, Лена была довольна происходящим. Помогая Пеану, она спасала куда большее количество людей, чем могла представить, а благодаря кадуцею все без исключения пациенты выздоравливали. Стопроцентный успех – небывалый результат в медицине, а особенно в онкологии, но именно такого результата добивался Пеан с того самого момента, как вошел в здание. Прямо мечта какая-то, а Лена знала, что мечты имеют обыкновение не сбываться. По крайней мере, не так и не без подвоха. Но происходящее было настолько чудесно, что она не хотела подвергать его сомнению.
Проводив Пеана к следующему кабинету, она постучалась и вошла. Потом пропустила Пеана вперед и закрыла за ними дверь.
На смотровом столе сидел мужчина тридцати с небольшим лет, спортивного телосложения, с черными волосами и бородой. Он был одет в синюю водолазку, джинсы и кроссовки, куртка лежала рядом с ним. Пациент выглядел здоровым, но Лена знала, что с медицинской точки зрения по внешности нельзя судить наверняка.
Пеан улыбнулся ему.
– Я Пеан. А как зовут тебя?
– Билл. Билл Райт.
Его голос был уверенным, но в нем слышались нотки страха. Интересно, о чем так переживает Билл? Неужели его здоровье намного хуже, чем кажется с виду?
– Что беспокоит тебя, Билл? – спросил Пеан.
Голос его звучал тепло, заботливо и ободряюще. Билл явно расслабился.
«C пациентами он общается прямо-таки божественно», – с улыбкой подумала Лена.
– Честь для меня познакомиться с вами, сэр, – Билл протянул руку, и Пеан пожал ее. – Ваши пациенты говорят, что вы способны вылечить любые болезни и травмы.
– Хорошие новости расходятся быстро, – вставила Лена.
– Эти люди не лгут, – отозвался Пеан. – Ты нуждаешься в моих услугах?
– Да. Я хочу последовать за вами. Стать привязанным.
– Я польщен, – Пеан благосклонно кивнул.
Биллу явно было не по себе.
– Но есть проблема. Я уже привязан.
Улыбка Пеана померкла, но не исчезла.
– Ты можешь сменить сторону в любой момент. Это дозволено.
За время совместной работы Пеан многое успел рассказать Лене о себе, точнее, о подобных ему существах и о том, что они делают в Коринфе. Едва ли он рассказал ей все, но, опять же, вполне возможно, что всего он и сам не знал. По словам Пеана, они рождались с определенным запасом знаний – владением языком, например, и умением применять свои способности. Но знания эти были ограниченны, и все остальное им приходилось познавать так же, как людям, – на собственном опыте. Но одно Пеан понимал очень хорошо: его существование было временным. Подобные создания появлялись – в самом процессе их появления Лена не разобралась – и сражались друг с другом, причем победитель поглощал силу проигравшего. В финале же последний выживший достигал Апофеоза: обретал истинную божественность и окончательное, бессмертное существование. Лена не понимала, почему это работает именно так, но ощущала сходство с природными законами. В помете выживают самые сильные детеныши, а до размножения доживает самый сильный лосось. Она полагала, что Апофеоз – это нечто похожее.
Частью пути к Апофеозу было завоевание последователей – людей, которые становились привязанными к тому или иному богу. Эта связь питала бога, делая его сильнее. Но люди могли переходить от одного бога к другому, так что те не только сражались, но еще и соревновались за последователей. А когда один бог побеждал другого, выживший забирал последователей побежденного – если те соглашались. Боги, однако, теряли последователей без восторга, что и объясняло нервозность Билла.
