Дин увидел, что люди покидают переулок, шаркая ногами и свесив головы, будто они в печали или обессилены. Возможно, и то и другое. Дина такой финал вполне устроил. Он вовсе не горел желанием драться с кучкой озлобленных сектантов без особой на то надобности. Интересно, теперь они разойдутся по домам или – что более вероятно – отправятся на улицы искать себе новых богов? Эта мысль вогнала его в тоску.
– Не знаю, как ты, Сэмми, а лично я замерз и устал. Не отказался бы еще от одной чашечки раскаленного кофе, чтобы подкрепить силы.
Сэм улыбнулся:
– И одного-двух пончиков, да?
Дин ухмыльнулся:
– Или трех.
* * *
Когда Джеффри добрался до магазина, Рене все еще спала. Припарковав автомобиль возле здания, он выключил двигатель и несколько секунд просто сидел за рулем, размышляя, что с ней делать. Будить девушку не хотелось, и вовсе не только потому, что ей явно требовался сон. Джеффри беспокоился, что она, проснувшись в незнакомом месте, окончательно придет в себя. Тогда она перепугается, начнет орать, попытается сбежать, возможно. Если Рене выскочит из машины, ему в жизни ее не поймать. Она молода, все еще сильна, а Джеффри куда старше, и пара лет уличной жизни успели сказаться на его здоровье. Если она окажется на улице, тут же пустится наутек, словно заяц, и ему лишь останется стоять и наблюдать, как она исчезает в темноте. Надо было прихватить из гаража веревку, чтобы связать ей запястья и колени. Но он никогда в жизни не делал ничего подобного и все это время действовал исключительно по наитию. К счастью для Джеффри, девушка засыпала на ходу, и ее не пришлось долго уговаривать пойти с ним. Но вот они на месте, и нельзя вечно рассчитывать на везение. Надо было придумать, как помешать ей сбежать.
Ни в бардачке, ни на заднем сиденье ничего полезного не нашлось. Он разблокировал багажник, выбрался из машины и тихо, чтобы не разбудить Рене, прикрыл дверь. Вещей в открывшемся багажнике было негусто: запаска, домкрат и аварийный набор. В наборе нашлись пусковые провода, и Джеффри подумал, не связать ли ими запястья Рене, но идея быстро отпала. Провода были покрыты толстым черным пластиком, и Джеффри сомневался, что сможет их достаточно туго затянуть. Кроме того, пластик был твердый и холодный – Рене может проснуться, едва тот коснется ее кожи. Джеффри все еще стоял и раздумывал, что же делать, когда послышался голос Адамантины.
– Чего ты там застрял?
Несмотря на недовольство в ее голосе, Джеффри был рад ее видеть. Она стояла рядом с автомобилем, ее серебристые одежды и кожа сияли в свете фонарей. Казалось, что она сделана из звездного света, и Джеффри подумал, что в жизни не видал ничего красивее.
– Она спит, моя госпожа, и я… У меня нет ничего, чтобы помешать ей сбежать, если она проснется.
Джеффри боялся, что Адамантина отчитает его или, хуже того, накажет, но ничего подобного. Шагнув к нему, Адамантина сняла с его пальца кусочек перчатки и вернула на прежнее место. Металл стянулся, и перчатка вновь стала целой. Обойдя машину, Адамантина подошла к пассажирскому сиденью и, наклонившись, заглянула в окно.
– Вот она.
Прозвучало это тихо, почти благоговейно, как будто Адамантина испытывала священный трепет перед ней.
«А почему бы и нет? – подумал Джеффри. – Не каждый день богу доводится встретить своего создателя».
Он встал рядом с Адамантиной и принялся наблюдать за выражением ее лица, пока та рассматривала женщину, силой разума которой была рождена.
– Она выглядит как любой другой человек, да? – проговорила Адамантина, не сводя глаз с Рене. – Если увидишь ее на улице, ничто не подскажет, какие огромные силы в ней сокрыты. Но я чувствую, как эти силы волной катятся под непритязательной оболочкой, словно воды стремительной реки, и теперь, когда она так близко, я практически ощущаю их вкус.
Она прижала ладонь к стеклу на пассажирской стороне, будто надеялась забрать хотя бы крупицу силы Рене.
Джеффри еще раз взглянул на Адамантину, и его будто осенило.
– Вы на нее похожи, – проговорил он. – Немножко, по крайней мере. Особенно глаза и рот.
Не глядя на него, Адамантина отозвалась:
– Ну конечно. Вы, люди, любите повторять, что боги создали вас по подобию их, но на самом деле это вы по своему подобию создаете нас.
Она смотрела на Рене, пока Джеффри не начал дрожать, в полной мере ощутив холод. Как будто заметив его состояние, Адамантина сказала:
– Ступай в магазин и поищи провода, которые сгодятся на роль веревки. Я останусь здесь и пригляжу за ней.
– Ее зовут Рене Мендес, – подсказал Джеффри.
Серебряные глаза Адамантины вспыхнули голодным голубовато-белым огнем.
– Можно подумать, это имеет какое-то значение.
* * *
Лена не поехала к офисному зданию, где располагалась ее клиника. Пеан сказал, что намерен отправиться на улицы, чтобы делать из людей «сверхсуществ», но она понятия не имела, куда именно он пошел. Пусть Пеан воспользовался магией, чтобы поместить в мозг Лены информацию о расположении дома Мифотворца, но он не позаботился снабдить ее чем-то, что позволило бы ей отыскать его самого. Поэтому, добравшись до нужного района, Лена достала из внутреннего кармана куртки телефон и набрала номер одной из фельдшеров. Сара ответила после второго гудка.
– Привет, Сара. Это Лена. Не подскажешь, где Пеан?
– Он на углу Маршалла и МакАлистера. Водит нас по улицам, останавливает всех прохожих и касается их этой своей волшебной палочкой. А после усовершенствования спрашивает, не хотят ли они привязать себя к нему. Естественно, все соглашаются! – Она рассмеялась.
«Усовершенствование, – подумала Лена. – Вот как он это называет!»
Названное место располагалось в паре кварталов к западу. Она будет там через несколько минут.
– Спасибо, Сара. Наверное, ты устала и замерзла.
– Ничего подобного. Пеан усовершенствовал весь персонал, прежде чем мы вышли из клиники. Я почти не ощущаю холод и чувствую себя энергичной как никогда. Наверное, я бы и марафон пробежала, если бы захотела!
Сара снова рассмеялась, и Лена подумала, что только по голосу она похожа на опьяневшую. Уж не производит ли тело «усовершенствованного» человека большое количество дофамина, окситоцина, серотонина и эндорфинов, так называемых нейрохимикатов счастья. Если так, неудивительно, что после прикосновения к жезлу Пеана люди с такой охотой привязывают себя к богу. Это явление вполне могло быть побочным эффектом процесса усовершенствования, и, возможно, им и было, но еще оно казалось чертовски эффективным способом вербовки.
– Ладно, я уже еду. Скоро увидимся.
– Конечно, Лена! А когда доберешься, пусть Пеан тебя сразу же усовершенствует. Не поверишь, как тебе станет хорошо!
Завершив вызов, Лена бросила телефон на заднее сиденье. Она испытывала противоречивые чувства при мысли о том, чтобы стать усовершенствованным человеком. С одной стороны, кому не хочется получить идеальное здоровье? С другой стороны, если процесс радикально изменит нейрохимию ее тела, ее личность – ее сознание – тоже изменится. В некотором смысле она станет другим человеком, и эта перспектива ее ужасала. Впрочем, вполне возможно, что выбора ей не дано. Если Пеан станет настаивать, примет ли он отказ? Раз она его заместитель… его жрица… он не позволит ей отвергнуть его величайший дар. Иначе как это будет выглядеть в глазах других последователей. Нет, Пеан заставит ее принять усовершенствование, и он располагает средствами заручиться ее однозначным согласием. Лена узнала это на собственном опыте, когда он с помощью кадуцея временно поразил ее раком. Она даже не представляла, что бывает такая боль, и не горела желанием испытать ее снова. Так что, если Пеан пожелает усовершенствовать ее – а он пожелает, – препятствовать ему она не сможет.
