Напрямую отсюда километров триста, хотя в горах никто напрямую расстояние не измеряет. Но все равно – почти рядом.
Так что обижен он на Горбачева и очень сильно.
И в-третьих: у меня к нему хорошее отношение. Ничего плохого ни он, ни его сын для России не делали, а это дорогого стоит. В нашем исконно российском городе даже парк его именем назвали, один из красивейших парков города.
На деньги сына-президента построен, кстати. Я там с дочкой гулял, когда маленькая еще была. Чем не аргумент?
Глава 18
Вовремя я сделал вылазку в город, следующей ночью случилась учебная тревога. Сведения, полученные от Анисимова, оказались точными, благодаря чему вся наша команда счастливо избежала залета. Еще с вечера я предупредил всех своих, чтобы были готовыми к ночному шухеру. Леха предложил спать в одежде, но я резко зарубил эту опасную инициативу. Если спалят, то проблем будет намного больше, чем если просто не уложишься в норматив. Решили бодрствовать поочередно, чтобы сторож разбудил всех остальных, как только появится дежурный по части.
Впрочем, в первый раз никого не наказали, даже тех, кто вообще не среагировал на истошный крик дневального. Лишь заставили всех три раза раздеться и одеться на время. Но это обычное дело, даже не наказание, а скорее профилактическое воздействие.
Утром, после ночной тревоги зарядил нудный затяжной дождик, о самовольном выходе в город теперь можно смело надолго забыть. Если на сухой земле следы не заметны, то теперь и под окнами и около забора мои отпечатки никак не скроешь.
Хочешь не хочешь, теперь думаю только о службе. Наполеоновские планы о встрече с Алиевым и о последующем триумфальном восхождении на вершину власти в стране пока признаны утопическими. Зато есть время подумать о будущем. Можно ли чистокровного кавказца протащить на российский престол? Товарищу Джугашвили это однажды уже удалось. Но сейчас явно не тот случай и не то время, а это значит, что кандидатура ГАА точно не пройдет. Если только продвинуть его как главу некоего коллегиального органа власти.
И вновь встает вопрос, кого привлечь в союзники, в одиночку даже такие титаны войну не выигрывают. В моей памяти не так уж много достойных кандидатов на эту роль, и я не уверен, что они пойдут на сотрудничество с опальным пенсионером из далекой кавказской автономии.
Ладно, отложим этот вопрос на период после встречи с Алиевым. Может, я до него вообще не доберусь, чего зря голову ломать. Тем более что у меня возникли более серьезные проблемы, менее глобальные, но зато очень неприятные.
Память время от времени выдает свежие воспоминания, обычно это происходит перед самим событием. Вроде бы события этих дней давным-давно забылись, а как подходит момент, раз – и вспоминаешь. Видимо, нужен какой-то маркер или напоминание. В этот раз таким катализатором для освежения памяти стал дождик.
Теперь я четко вспоминаю, что дождь будет затяжной на трое суток, почти без перерывов. И ладно бы ливень, так нет же, все такой же мелкий и противный, временами почти прекращающийся, но это только кажущееся затишье. Такая погода не является препятствием для советского солдата ни разу – посчитало родное начальство и отправило нас на разгрузку вагонов.
Двое суток адского треша под непрекращающимся дождем – удивляюсь, как я мог забыть это волнующее приключение? Меня пару раз чуть не придавило мокрыми скользкими бревнами, которые вручную стаскивали с платформы. Ничего не сломал, но пару раз близок был к этому. Впрочем, кого-то все-таки увезли в медпункт. Вроде бы с ушибом.
Бревна разной толщины, попадаются чурбаки сантиметров семьдесят толщиной и весом килограммов триста каждый. Если такой упадет на ногу, балеруном уже не станешь точно. Не завидую бойцам с заставы, что пилить будут на дрова эти бревна. Бензопилу ни разу за все время службы в нашей части не видел.
Кроме бревен на платформе нам придется разгрузить еще несколько вагонов с продуктами и прочими материалами. И если продукты я готов разгружать хоть все два года без перерыва, то бревна – это какой-то кошмар. Из всего снаряжения – три ломика, и крутись как хочешь.
Поэтому крутиться я решил заранее. Поэтому отправился к сержанту Сидоренко, который и будет нашим непосредственным начальником во время этого трудового марафона.
– Трищ сержант, разрешите обратиться?
– Обращайся, чего уж там, – не особо приветливо разрешил задать вопрос товарищ Сидоренко.
– Появилась информация, что нас на разгрузку вагонов завтра с утра отправят?
– Интересно девки пляшут, – восхитился сержант. – Мне еще никто ни словом не обмолвился, а молодежь уже в курсе дела. Откуда знаешь?
– Информация точная, сам слышал, как лейтенант с капитаном разговаривали. Две платформы с бревнами и углем разгрузить надо. Пошлют вас, трищ сержант, прапорщика Зейналова и два отделения молодых духов.
– Бревна – это хреново. Замучаемся под дождем, – видимо, у Сидоренко уже был опыт такой работы.
– И я об этом, товарищ сержант! Может, нам автокран выгнать, мы тогда в пять раз быстрее справимся. И вам под дождем мокнуть не придется.
– Умный какой. Во-первых, он сломан, во-вторых, крановщика у нас нет. Ну и самое главное, прапорщику Зейналову абсолютно пофиг на ваши страдания, поэтому он не согласится.
– Если просто попросить, то, конечно, не согласится. А ежели с нужным подходом, то могу поспорить – тут же даст согласие.
– И что ты ему хочешь предложить? Килограмм пряников? Не смеши мои портянки!
– Зачем пряники. Мне родители через неделю посылку пришлют. С астраханской воблой. Половину ему отдам. Половину – вам и дедам майским.
В этот раз я абсолютно честен, воблу все равно раздербанят и схарчат за полчаса, причем без малейшей пользы. А так – я удачно спасаю всех от каторжных работ и возможных увечий.
– Не, не пойдет. Он из местных, азеры воблу не едят, он и не поймёт, в чем ценность сухой рыбы.
– Вы абсолютно правы, товарищ сержант. Поэтому надо ему объяснить, что это ценный и очень дефицитный деликатес. Прапорщик сам, может, воблу и не будет кушать, зато начальству подогнать такой подарок – очень даже полезно для карьеры. Астраханскую воблу с руками и ногами оторвут наши офицеры. А крановщик у нас есть – Жека Огнев, он на гражданке на таком же год отработал. Отремонтируем мы сами – это я беру на себя.
– Морозов, ну ты и жучара. Такой план продумал, и все для того только, чтобы не работать.
– Не о себе думаю, о своем призыве забочусь. Да и командиру части калеки не нужны в отчете.
Это я удачно решил дать взятку несуществующей воблой. Риск, конечно, присутствует, но строго просчитанный. По всем прикидкам через пару дней посылка все равно придет. Переубедить родителей не высылать продуктовую помощь нечего было и мечтать, поэтому в первом же письме сразу после прибытия в часть попросил ничего не присылать кроме воблы. Объяснил это ее невероятной полезностью и питательностью, а также просьбами сослуживцев, которые «всю жизнь мечтали ее попробовать». Последняя фраза – дословная цитата. В конце восьмидесятых рыба в наших краях еще водится, и поэтому вобла стоит сущие копейки, да и не покупает ее никто – бесплатно мешками дарят, если самому ловить лень или некогда. Так что я родителей не только не напрягаю, но и наоборот успокаиваю, что сыт, обут и витаминами с рыбьим жиром обеспечен.
