– Такая провокация имеет смысл, если только намечается что-то действительно важное. Через пару дней прогноз не сбудется и шумиха уляжется. Получается полная бессмыслица. Должна быть какая-то скрытая цель этой информационной атаки.
– По непроверенной информации, полученной от нашего источника в Народном Фронте Азербайджана, там циркулируют слухи о возможном взрыве на Армянской АЭС. Наши эксперты и специалисты атомщики абсолютно точно это исключают. Но возможность диверсии существует.
Товарищ Баграмянц задумался.
– Что у нас в ближайшие дни ожидается?
Заместитель на секунду замер.
– Горбачев улетел с визитом в США.
Генерал произнес несколько витиеватых экспрессивных фраз на армянском, перевод которых можно опустить.
– Поднимай по тревоге личный состав. Предупреди пожарных и ГО, пусть срочно расконсервируют убежища. Аналитический отдел через два часа у меня в кабинете в полном составе. Пусть просчитают все варианты еще раз. От атомного взрыва до атаки боевиков на АЭС или сброшенной авиабомбы. Под особый контроль химические производства. Я – в ЦК к Арутюняну. Выполняй.
* * *
За день до землетрясения меня вызвали в штаб прямо с построения. При всем народе публично.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – вся моя хитрая конспирация накрылась медным тазом, подумал я и ошибся.
Майор Жилинский, – а кроме него моей персоной больше интересоваться некому, – оказался хитрым и предусмотрительным. На мое недовольное бурчание – некоторую вольность общения в последнее время майор допускает – он лишь отмахнулся.
– Скажешь, что на тебя заявление из местной прокуратуры пришло. Писал объяснительную.
Логично. Секретных агентов и осведомителей публично перед строем к начальству не вызывают, а история с моим участием в армянском погроме уже расползлась по роте усилиями не в меру болтливого товарища Огнева.
– Скажи-ка, любезный, откуда и от кого ты узнал о бензиновом трубопроводе. Из твоей тарабарщины ничего толком понять невозможно. Выкладывай подробности.
Ага, понятно. Начальство зашло в тупик в своих поисках расхитителей и решило потрясти осведомителя на предмет дополнительных сведений. Ничего удивительного – трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если это вообще не кошка.
Виртуальных диверсантов и несунов может поймать только тот, кто их придумал, а в мои планы пока это не входит. Нельзя баловать начальство постоянными успехами и подарками – оно может и привыкнуть!
– Товарищ майор. Никак не могу назвать источник сведений. Товарищ мне доверяет, поэтому не могу назвать его имя. Это будет нечестно и непродуктивно, об этой установке знали буквально несколько человек, и малейший намек, что утечка пошла через него, навсегда закроет этот канал ценной информации.
Двойник папаши Мюллера поморщился, словно ему подсунули хлорки вместо творога. По виду похоже, а по сути – несъедобно.
– Ты где слов таких нахватался? Канал, источник, утечка? Шпионских детективов обчитался? Сказал бы честно, что ничего больше не знаешь, а то наводишь тень на плетень.
На слабо меня в средней школе отучили реагировать, поэтому я тут же любезно соглашаюсь с начальством:
– Признаюсь. Ничего больше не узнал. Не получилось. С молодым никто по душам на серьезные темы говорить не хочет.
Товарищ Жилинский разочарованно вздохнул. Слишком наигранно, чтобы я поверил. Впрочем, он и не старался меня убедить, зато зашел с другого бока.
– Надеюсь, о вчерашних событиях в роте ты знаешь больше? Ты же в наряде вместе с ними был?
– Я спал как убитый, в другом конце казармы, человек сто могут подтвердить этот факт. А что там непонятного, товарищ майор? Дагестанцы что-то не поделили с чечено-ингушами и устроили драку, мы здесь при чем?
– Забавное совпадение. Пару недель назад едва не случилась драка с участием тех же товарищей. И кто-то получил наряд вне очереди. Не находишь это странным?
– Особенности национального менталитета, наверное. Их лавашом не корми, дай подраться. Горные обычаи.
– Мента… Чего? – удивился майор.
– Менталитета, товарищ майор. В психологии так называются характерные черты определенного народа или этноса.
Упс. Вылетело жаргонное словечко из будущего. Вот так и палятся попаданцы. С другой стороны, согласно собственноручно написанной автобиографии, которая хранится в личном деле, я интеллигент в первом поколении из семьи служащих, поэтому имею полное право щеголять умными словечками из Большой Советской энциклопедии. Там «менталитет» наверняка встречается.
– Алиби у тебя, конечно, замечательное, – усмехнулся майор. – Потерпевшие показали, что нападавших было не больше двух человек. А их было втрое больше. Как ты думаешь, кто способен на такой подвиг?
– Не могу знать. Дагестанцы – все как на подбор занимаются борьбой и вообще спортивные ребята. Там каждый второй разрядник.
Гражданин Жилинский хитро улыбнулся. Такое выражение лица я видел только у Чеширского кота, купившего мышеловку со скидкой и с готовой мышью внутри.
– Капитан Иванов считает по-другому. Он сразу указал на одну-единственную возможную кандидатуру. Догадываешься чью?
Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу, покупая билеты у Кисы Воробьянинова на посещение одноименной пещеры.
С капитаном Ивановым получилась забавная и одновременно грустная история. По-видимому, я переоценил свои способности, загордился, зазнался и был грубо опущен на грешную землю.
Инсценировав физическую немощь и неумение подтягиваться, я выиграл для себя и своей компании две недели приятного отдыха на стадионе в сопровождении сержанта Сидоренко, тут же подкупленного и подмазанного лавашами с кефиром. Первая неделя прошла замечательно, ее не смог испортить даже упитанный рядовой Лапшин, которого мы принялись дрессировать общими усилиями, благодаря чему наш жиртрест сильно похудел и смог подтянуться на два с половиной раза больше, чем изначально.
Но, похоже, я недооценил интуицию капитана Иванова, который заподозрил что-то неладное и решил устроить нам внеплановую проверку. Хотя теперь начинаю думать, что без подсказки папаши Мюллера здесь не обошлось.
В принципе ничего страшного, я рекомендовал подтянуться по семь-восемь раз – этого должно было хватить, чтобы продемонстрировать наши успехи и не спалиться при этом. Но капитан из комендантской роты тоже оказался не пальцем деланным, что подтверждает мою мысль, что ему заранее кто-то стуканул на нас.
Когда Леха, изображая предельное напряжение сил, тянул подбородок к перекладине в восьмой раз, этот хитрый гад с капитанскими погонами… со всей дури ткнул его авторучкой пониже спины! Леха от неожиданности взвился, забыв об «изнеможении», и чуть не выпрыгнул на турник, изобразив нечто похожее на «выход силой».
