— Действительно, ещё пару-тройку лет назад мы, и вправду, были сильны. А теперь — нет. Приходится начинать с нуля и формировать новую службу. Молодёжь совершенно неопытная. Настоящих профессионалов почти не осталось. Хоть иди в полицию и набирай кадры.
— Временное явление.
— Возможно.
Капитан тяжело вздохнул.
— Как вы понимаете, я навестил вас совсем не для того, чтобы жаловаться на жизнь.
Ардашев кивнул, улыбнувшись.
Капитан глянул внимательно и спросил:
— Чем вы занимаетесь?
— Странный вопрос и уст от человека, только что вошедшего в детективное агентство. — Коньяку не хотите?
— С удовольствием. А у вас хорошее чувство юмора. Надеюсь, мы поймём друга.
— Не сомневаюсь.
Ардашев достал из шкафа рюмки, наполнил их и поставил на журнальный столик.
— Прошу.
— Признаться, коньяк мой любимый напиток.
Гость, сделал два глотка и, глядя в глаза Ардашеву, сказал:
— Наслышан о вас ещё с двенадцатого года. Я тогда работал в русском отделе и участвовал в обмене австрийского резидента в России на бывшего российского консула в Кенигсберге — действительного статского советника Полятковского. Это ведь вы тогда раскрыли в Ялте полковника Генштаба Людвига фон Бокля?
[19]
Ардашев пригубил рюмку, откинулся на спинку кресла и ответил:
— Ну что ж, откровенность на откровенность: я отыскал не только его, но и завербованного им агента.
— Именно, — кивнул Гампл. — Наше руководство тогда же заочно приговорило вас к смертной казни.
— Я знал об этом.
— В самом деле? — Гампл удивлённо поднял брови. — И вы не опасались мести?
— В то время, как вы, наверняка знаете, я вёл адвокатскую практику в небольшом губернском городе на Юге России. Там каждый человек на виду. Ни одна разведка не стала бы рисковать и посылать в эту глушь агента, чтобы прикончить провинциального защитника.
— Вы правы. Так и вышло. Временно отложили.
Ардашев вновь наполнил коньячные рюмки и спросил:
— А вот в Тегеране
[20], в четырнадцатом году, вы могли это сделать довольно легко. Передумали?
— Мы надеялись на людей Магнуса Хольма, но вы их тогда переиграли. Снимаю шляпу.
— Благодарю. И всё-таки, что привело вас сюда, дорогой коллега? — Ардашев сощурился с простодушным лукавством.
— Хорошо, я объясню. Для нас не секрет, что ваша разведывательная деятельность продолжается и здесь, в Праге. Но, слава Богу, сегодня интересы нашей республики и Белого движения совпадают. Вчерашние враги стали союзниками. Я хоть и служил верой и правдой Австро-Венгрии, но в тайне всегда испытывал к России искренние симпатии. И рад, что Чехословакия помогает русским эмигрантам, как ни одна другая страна.
Ардашев благодарно кивнул.
— Поверьте, мы ценим это.
Капитан допил коньяк, облизал губы и продолжил:
— Неделю назад мои люди вышли на коминтерновского связного. Он находился на конспиративной квартире. Пытались его взять, но не смогли; погиб во время перестрелки. Нашли шифровку, которую он, как мы подозреваем, должен был отправить в центр. Нам удалось подобрать к ней ключ. В ней большевистский шпион запрашивает разрешение на ваше устранение. Связные, как известно, расходный материал. Убили одного, пришлют другого. Вам надо соблюдать осторожность, в противном случае посланец Москвы попытается с вами расправиться, конечно, если Центр даст на это добро.
— Примите моё искреннее почтение, господин Гампл. Чем я могу вас отблагодарить за такое предупреждение?
Капитан поднялся, подошёл к окну, засунул руки в карманы, качнулся с носков на пятки, потом повернулся и сказал:
— Если отыщите резидента Кремля раньше меня, вы позволите лично мне его арестовать?
— Безусловно!
— Тогда по рукам! — обрадовался гость.
— По такому случаю не грех опрокинуть ещё по рюмочке! Не возражаете?
— Ну что вы! От «Мартеля» отказываются либо больные, либо морально ущербные. Ни к тем, ни к другим, мы с вами, к счастью, не относимся.
— Za úspěch!
[21]
— Za úspěch!
Гампл вынул из кармана визитную карточку и протянул Ардашеву.
— Звоните, если что.
— Благодарю. Примите и мою, хотя вам прекрасно известен, как номер моего телефона, так и номер квартиры. Но будем считать это жестом вежливости.
— О, да! Пользуясь случаем, разрешите поздравить вас с наступающим днём рождения. Двадцатое ноября наступит завтра.
— Спасибо! Вы прекрасно осведомлены!
— Честь имею!
— Позвольте, капитан, я вас провожу.
Не успел Клим Пантелеевич вернуться в кабинет, как явился Войта.
— А что это контрразведка у нас делает? — недовольно сморщился помощник.
— Предупредили, чтобы мы не лезли на их территорию, — слукавил Ардашев.
— О! С ними лучше не связываться! — плюхаясь в кресло, согласился Войта. — Ничего святого. Жизни лишат и не перекрестятся. Циники и зазнайки. В полиции народ проще и добрее. Может, по кофе? Новостей-то много.
— Не возражаю, — пожал плечами Ардашев и дважды нажал на пуговицу электрического звонка. — Излагайте, Вацлав.
— Характер взлома сейфов банка «Славия» мне знаком. Так работал только Богумил Смутный. Но вот способ проникновения в помещение — точно не его. Во всяком случае, очень на него не похоже. Уж больно нагло. Да и опасно. Стоило переборщить со снотворным, и охранники могли не проснуться. Честно говоря, я был в растерянности…
В кабинет ворвался густой аромат свежесваренного кофе и нежных духов.
Мария поставила чашки на стол и удалилась. Войта закрыл глаза и, казалось, отключился.
— Вацлав! Вацла-ав! Очнитесь и продолжайте.
— Какое наслаждение вдыхать этот запах! — почти шёпотом проронил сыщик.
— Так сделайте предложение Марии, женитесь и дело с концом! — откровенно посоветовал Клим Пантелеевич и отпил кофе.
— Говорят, если каждый день вдыхать аромат самой изысканной розы, то уже через три дня она надоест. И потом, женщины — настоящие дьяволицы, — Войта огорчённо вздохнул и потянулся к чашке.
