На следующий день тот самый господин явился в наше сыскное агентство. Он представился, как пан Плечка и просил отыскать его жену, не вернувшуюся после отдыха в Брандис-над-Орлице. Плечка поведал историю про заболевшего «испанкой» приказчика и невозможность самому сопровождать супругу на курорт. Божена писала ему письма, а он телефонировал в отель «Саксонский двор».
— Это так, — подтвердил Яновиц. — Мои люди опросили портье в отеле. Он сказал, что кто-то телефонировал и попросил пригласить мадам Плечку, а бестолковый портье ответил, что пани Плечка и пан Плечка изволили покинуть номер. И звонивший повесил трубку.
— Благодарю, инспектор. Ваше замечание только подтверждает мои слова. Но я продолжу. Итак, Плечка мне заявил, что накануне он встречал жену на вокзале. Купил цветы, но она не приехала. А потом коммерсант упомянул, что пришёл второй поезд из Брно. И он подумал, что она могла выйти на какой-нибудь станции и случайно пропустить отправление своего поезда, и пересесть на другой, который идёт из Брно до Праги. Но и там, на второй платформе, он её не нашёл. Из-за этого Плечка расстроился и отдал букет цветочнице. Потом телефонировал в отель. Портье ответил, что уже пани освободила номер и выехала из гостиницы. Прошли сутки, а её всё нет. Уходя, Плечка сказал мне, что он сообщил полиции о том, что обращался к нам. Как вы понимаете, визит к нам был сделан лишь для того, чтобы полиция не подозревала его в убийстве жены. Но пан Плечка сделал две ошибки: первая заключалась в том, что он не удержался и вставил в середину букета белую хризантему — цветок печали, а вторая — это упоминание о том, что он отправился на второй путь, чтобы проверить, не приехала ли Божена на поезде «Брно — Прага». Дело в том, что именно в тот момент, когда прибывал этот поезд, и выносили трупы из «пятнадцатого» вагона экспресса «Прага — Оломоуц». И он видел это, потому что санитарные кареты стояли у подземного перехода на второй путь и миновать их, опускаясь в переход, было невозможно. Представьте ситуацию: муж встречает жену, прибывающую на поезде (он сам выкупил купе туда и обратно, а, согласно обратному билету, купе находится именно в «пятнадцатом» вагоне), но её нет. И тут из «пятнадцатого» вагона прямо выносят два трупа. Плечка проходит мимо и даже не интересуется у полиции, кто эти покойники. И только на следующий день он заявляется в наше детективное агентство, чтобы отыскать жену. Не кажется ли вам это странным?
— Но это ещё не доказательства его вины, это ваши предположения, — с сомнением покачал головой следователь. — У вас есть конкретные улики?
— Безусловно. Но прежде я хотел бы задать вопрос криминалисту. Скажите, исследуя серебряную фляжку, якобы принадлежащую Божене Плечке, вы обнаружили какой-нибудь непонятный отпечаток, не схожий с человеческим?
— О да! Был один. Непонятный, в точечках, с зигзагообразным рисунком.
— Мне почему-то кажется, что это был отпечаток одного из «пальцев» вот этих перчаток, — Клим Пантелеевич протянул пару перчаток. — Я их обнаружил в прихожей. Проверьте. Думаю, один из них совпадёт, ведь «пальцы» перчатки, как человеческие пальцы, отличаются уникальными особенностями. Это будет прямая улика.
— У меня такое ощущение, что вы раньше уже осматривали фляжку Божены Плечки, — следователь покосился на инспектора.
— А с чего вы взяли, сударь, что фляжка, которая была найдена в купе, принадлежала Божене? — спросил Ардашев.
Мейзлик пожал плечами:
— Так сказал пан Плечка.
— Он умышленно ввёл вас в заблуждение. Плечка купил такую же фляжку, и, зная, что жена заливает туда «Амаретто», сделал то же самое, не забыв добавить цианид. А потом, когда они вышли из купе, он сумел подменить её. Согласитесь, проще и быстрее заменить фляжку, чем пытаться засыпать в узкое горлышко кристаллы цианида.
— А где же тогда фляжка жены? — робко осведомился инспектор.
— Вот она, — Клим Пантелеевич взял в руки необычную серебряную фигурку высотой не более семи сантиметров. Это была обезглавленная дама в длинном в плаще. В руках она держала свою же голову. — Статуэтка лежала в коробке, и тут же находился счёт из ювелирной мастерской Густава Сандера. Юнгманнова улица, № 752. В нём указано: «Отлив статуэтки Лауры из серебряной фляжки п. Плечки».
— Да, эта страшная легенда, — вздохнул Войта. — На Кармелитской улице стоял когда-то костёл Святой Марии Магдалины. Был там и монастырь, но ещё в восемнадцатом веке его закрыли, и он превратился в своего рода ночлежный дом. Кто только в нём не останавливался! Но чаще других там квартировали артисты. Среди них пребывала и замужняя красавица Лаура. Вести о её красоте разлетались по округе, и многие мужчины толпой валили на театральные представления, а по окончании караулили актрису у входа, чтобы преподнести ей какой-нибудь подарок, букет цветов или хотя бы раз взглянуть на неё. Естественно, такое внимание посторонних ухажёров сводило мужа с ума и ревность затуманивала рассудок. И чем чаще он устраивал ей скандальные сцены, тем меньше оставалось в её сердце любви к нему.
И вот однажды прекрасную Лауру увидел молодой граф. Он одарил её золотыми кольцами и браслетами. И актриса не устояла. Она согласилась тайно с ним встретиться. Но муж, узнав об этом, закрылся с женой в комнате. А утром граф получил посылку — в ящике была голова Лауры, завёрнутая в сорванную занавеску. Обезглавленное туловище обнаружили в той же комнате, когда выломали дверь. Муж сбежал.
С тех пор и бродит по коридорам бывшего монастыря призрак обезглавленной Лауры с собственной головой в руках.
— У пана Плечки ненависти было не меньше, чем у актёра из легенды. Наверняка, он догадывался, что жена изменяла ему с молодым приказчиком, а после телефонного разговора с портье отеля «Саксонский двор» совсем обезумел. И даже после смертоубийства жены он продолжал наслаждаться местью, глядя на статуэтку обезглавленной Лауры, — покачал головой инспектор Яновиц.
— Это своего рода символ наказания за супружескую измену, — согласился Ардашев. — Итак, господа, ещё раз напомню: я назвал вам несколько доказательств того, что пан Плечка отравил свою жену и пана Врабеца, а именно: во-первых, белая хризантема в центре букета. Но это лишь моё наблюдение, а не улика. Я думаю, он специально отдал букет цветочнице на перроне пражского вокзала, чтобы она, в случае необходимости опознала его и, тем самым, подтвердила, что он встречал экспресс. Во-вторых, явное присутствие во время выноса трупов из «пятнадцатого» вагона, которое он хотел скрыть (это косвенное доказательство, и на этот счёт я могу дать свидетельские показания). В-третьих, отпечаток перчатки на подменённой фляжке (я уверен, что он совпадёт). В-четвёртых, серебряная статуэтка Лауры и квитанция ювелирной мастерской. В-пятых, если вы опросите проводника «пятнадцатого» вагона и покажите фотографию пана Плечки, то я не исключаю, что он его опознает, как и водитель таксомотора, привёзший пана Плечку на Пражский вокзал. Поезд «Прага — Оломоуц» — экспресс. Он делает всего три остановки. Последняя, самая длительная, на станции «Кутна — Гора». Плечка на ней сошёл, вероятно, купил букет, сел в «Рено» и помчался в Прагу. Расстояние в шестьдесят километров автомобиль преодолел быстро. Шоссе на этом участке прямое и широкое. Пожалуй, на этом всё. У нас с господином Войтой дела. Честь имею!
