Вероника Альбертовна, убирая со стола, заметила перемену в настроении супруга и спросила:
— Что-то случилось?
— В некотором роде.
— Рассказывай.
Ардашев повернулся и усадил жену.
— Неподалёку от Праги, в Хебе, есть школа лётчиков-истребителей. Тамошние курсанты — это вчерашние военнопленные офицеры императорской армии. Инструкторы — боевые авиаторы, прибывшие с фронта. Первые выпускники скоро отправятся в Россию воевать с большевиками. Агенты Кремля пытаются сделать всё возможное, чтобы уничтожить школу. Я, как ты, понимаешь, веду с красными непримиримую борьбу. И не я один. Несколько дней назад, спасая сына и курсантов от бомбы, погиб капитан Алексей Иванович Ильин — начальник школы. Скончалась и его жена. Пятилетний ребёнок остался сиротой. Его зовут Павел. Пока он живёт среди офицеров, но долго так продолжаться не может. С малышом надобно что-то решать.
— Я слышала, что в Праге есть детский приют для эмигрантов. Хочешь, я велю Марии найти его адрес?
— Нет, я бы хотел взять его к нам.
— К нам?
— До определения в приют?
— Нет.
— Прости, дорогой, я не совсем тебя понимаю, — растеряно вымолвила жена.
Ардашев помолчал и спросил:
— Как ты посмотришь на то, если мы его усыновим?
— Усыновим?
— Да.
— Налей, пожалуйста, мне воды.
Вероника Альбертовна жадно осушила стакан.
— То есть у меня появится сын? Павлик? Я буду о нём заботиться? — с дрожью в голосе вымолвила супруга.
— Конечно, милая. А как же иначе?
— Знаешь, я думала, что Господь навсегда лишил меня счастья быть матерью, но нет, смилостивился, — она смахнула слезу.
— Ну что ты, дорогая, успокойся.
— Да. Только… — она озабоченно взглянула на мужа.
— Что?
— Мы уже не молоды. Успеем ли мы поднять его на ноги? Дать достойное образование?
— Будем стараться. Во всяком случае, он обретёт новую семью.
— А фамилия у него останется… — она вздохнула с сожалением, — прежняя?
— Безусловно. Он должен гордиться отцом и матерью. Алексей Иванович Ильин — русский асс, истребитель. По-другому и быть не может.
— У нас до сих пор нет чехословацкого гражданства. А что, если нам придётся покинуть Прагу? И поменять не одну страну? Тогда при пересечении границ могут возникнуть сложности, ведь фамилия нашего усыновлённого мальчика будет иной. А может, ради его же блага мы дадим ему нашу фамилию? А вырастет, пусть сам решает, поменять на Ильина или нет.
— Он приёмный сын и пусть всё останется, как есть. Я привезу все документы и фотографии из Хеба. Скажем ему, что мы друзья его родителей и теперь он будет жить с нами.
— Получается, он не будет называть меня мамой, а тебя папой?
— Это зависит от нашего отношения. Если заслужим — будет. Не стоит торопить события. Всему своё время.
— Когда ты поедешь за ним?
— Во вторник, двадцать третьего. До этого времени мне надо закончить кой-какие дела.
— Буду ждать с нетерпением. Ты подарил мне надежду.
— Я рад, что ты согласилась.
Клим Пантелеевич повернулся к шкафу и достал бутылку Шато-д-Икем.
— Может, выпьем по бокалу?
— С удовольствием!
— Вот и прекрасно!
Остаток вечера Ардашевы провели за разговорами о Павле. Вероника Альбертовна говорила, что завтра же займётся покупкой мебели для ребёнка, предлагала отгородить ему часть комнаты и накупить игрушек, сводить на каток, чтобы он отошёл от потери родителей. Клим Пантелеевич соглашался, вздыхал и предлагал не торопиться, а дождаться того дня, когда он привезёт мальчика.
— Главное, Вероника, понять душу малыша, поговорить с ним, в глазёнки заглянуть. Кровать, игрушки и каток — не проблема. Всё решим. Надобно избавить Пашу от горя.
— Павлик, Пашенька, Павлуша… — задумчиво проронила супруга.
Глава 25
Труп
I
У подъезда дома на Житной «23» стояла полицейская «Шкода», рядом остановился «Laurin & klement». Из авто вышел немолодой человек среднего роста в шляпе и пальто. Несмотря на небольшую полноту, он без труда поднялся на третий этаж. Полицейский, дежуривший на лестничной клетке, попытался его остановить, но, услышав в ответ слово «контрразведка», вытянулся в струну и не стал проверять документы.
— Здравствуйте, инспектор! Рассказывайте, что тут у вас, — с порога отдал распоряжение капитан Гампл.
— Самоубийство, — раскуривая трубку, ответил инспектор Яновиц. — Соседи с нижнего этажа увидели, что с потолка капает красная вода. Вызвали привратника. Выломали дверь. В ванной комнате обнаружили труп незнакомца. На полу, как видите, окровавленный нож. Воду перекрыли. Позвонили в полицию. Документов при нём не оказалось. Короткая стрижка, подтянут, имеет шрамы на плече и спине. Скорее всего, военный. А исходя из того, что в комнате на столе стоит початая бутылка водки, а также, принимая во внимание, что рядом с ванной валяется папироса, можно сделать вывод: пустив себе кровь, он продолжал курить папиросу. Так поступить может только русский. Иностранец, в таком случае, согласно циркуляру, обязан уведомить отдел контрразведки.
Тело, вытащенное из ванной, уже лежало на полу. Рядом валялся папиросный окурок. Судебный медик заканчивал составлять протокол осмотра.
— Что скажете, доктор? — поинтересовался капитан.
— Форменное самоубийство. Выпил водки. Набрал ванну, закатал рукава и порезал вены. Смерть наступила в результате потери крови.
— Давно?
— Часа три назад, плюс-минус полчаса.
— Это и всё?
— А что ещё тут скажешь?
— Орудие самоубийства находится рядом с трупом, что свидетельствует о суициде, — заключил пан Яновиц.
— Так-то оно так, — вздохнул капитан и полез за сигаретами. Закурив, он подошёл к окну и распахнул форточку.
— Прикажете вызывать медицинскую карету? — осведомился инспектор.
— Сначала пригласите сюда этого русского детектива. Сыскное агентство «1777». Скажите, что срочно. А потом можно и санитаров звать.
— Господина Ардашева? — поднял от удивления брови сыщик.
— Именно.
— Но… — замялся полицейский, — я не знаю его телефонного нумера.
Гампл открыл портмоне, выудил оттуда визитную карточку и протянул полицейскому.
— Благодарю.
— Действуйте.
— Простите, но зачем нам нужен этот Ардашев?
