Некоторые люди воспринимают аффективную память как своего рода «черную магию» и отчаянно против нее протестуют. Плюсы аффективной памяти в том, что она делает воспоминание (ресурс, так или иначе используемый актерами) чувственным, а не интеллектуальным, делает замещение специфическим и помогает актеру проникнуть под социальные маски.
Но с ней связаны и потенциальные проблемы, сформулированные Стеллой Адлер.
1. Это может быть опасно. Есть вероятность превратить это в своего рода психотерапию без лицензии. События, используемые для упражнений на аффективную память, часто являются травматичными и уходят корнями в глубокое детство. Студенты могут столкнуться с эмоциональными областями, с которыми они не способны справиться.
2. Актер опускает роль на себя, а не возносится к ней. Другими словами, актер превращает каждую роль в рассказ о собственном несчастливом детстве, вместо того чтобы играть обстоятельства сценария.
3. На уроках Страсберга студенты практикуются в вызове аффективных воспоминаний, которые заставляют их плакать, злиться или испытывать страх определенное количество раз. В теории все это они потом возьмут на вооружение и смогут всегда использовать, однако не обязательно. Мы все каждый день просыпаемся немного другими людьми. Использование аффективной памяти само по себе своего рода сброс эмоционального напряжения и этим меняет эмоции, связанные с вспоминаемым событием.
4. Нельзя находиться в двух местах одновременно. Актера может выдернуть из момента необходимость сконцентрироваться на замещении, а не на партнере по сцене.
5. Актер может скатиться в игру «общих эмоций».
Актеры, работающие по «методу»
[61], могут ухватиться за чувства, и работа станет субъективной, направленной внутрь, не выраженной в намерении или в физических действиях — или еще хуже, потакающей прихотям актера. На своих курсах я всегда прошу студентов привязывать упражнение на аффективную память к потребности, задаче или отношениям, а не к эмоциям. Актер должен играть ситуацию (затруднительное положение, проблему, задачу), а не эмоции. Слова, ситуация, физический аспект, нужды персонажа, плюс то, что он получает от другого актера — или вызовут эмоции, или нет.
На меня больше влияния оказала Стелла Адлер, нежели Ли Страсберг, хотя я и нахожу аффективную и чувственную память бесценными преподавательскими инструментами. Я в той же мере предана упражнениям на повторение и любому другому способу, который поможет моим студентам пробудить и включить в работу их воображение. Грань между воображением и памятью очень тонка. На практике большая часть актеров используют и личный опыт, и воображение. И еще наблюдение. И непосредственный опыт тоже. (Актер может проделать тщательную подготовительную работу над чувственной памятью или воображением, для того чтобы пронести пустой чемодан так, как будто бы он полон, но зачем если в него можно просто что-нибудь положить?) В определенный момент работы над ролью актеру нужно исследовать личный опыт и ассоциации. Честная работа в таком ключе откроет воображение. Чувственная память сама по себе является упражнением на воображение. Все техники актерского мастерства направлены на то, чтобы создать эту искру.
Давайте вспомним Энтони Хопкинса, чудесного актера, который, как мне кажется, использует все техники. В фильме «Никсон» Хопкинс не пытался сымитировать Ричарда Никсона в физическом плане, но он сосредоточился на нескольких физических деталях — плечи, подбородок, руки, немного работы голосом. Он также сделал наблюдения (о чем говорил в прессе) об эмоциональной жизни Никсона, на основе которых он выстроил внутреннюю жизнь персонажа, в частности на аналитической оценке (которой поделился Оливер Стоун), что Никсон был «аутсайдером». Хопкинс сказал, что Стоун дал ему роль, потому что почувствовал «мою изолированность как человека и подумал, что я смогу поставить себя на место Никсона… Я удивился, когда он это сказал, но, наверное, я всю жизнь был одиноким волком. Все началось, еще когда я был ребенком, в школе». Мне кажется, что подобные размышления могли привести, осознанно или не очень, к использованию в создании образа Никсона сверхзадачи «построить стену и оградиться от боли аусайдерства».
В любом случае, чтобы создать своего Никсона, он использовал комбинацию из наблюдений и личного опыта. Образ Ганнибала Лектера, с другой стороны, несомненно, является результатом работы его яркого, четкого, игривого воображения. Он всегда использует непосредственный опыт — постоянно взаимодействует с другими актерами. «Книжная» сцена с Эммой Томпсон в «Остатке дня», например, содержит в себе примечательные моменты чистой химии и настоящего психологического события: это потому, что они оба отдают сцену друг другу.
Любая техника актерского мастерства может быть использована не по назначению. Я слышала об упражнениях на повторение, которые, если за ними не следили должным образом, превращались в потакательство, даже выходили из-под контроля. Актеры, которые полагаются на наблюдения и воображение, полностью исключая память, могут начать выступать клишировано или просто поверхностно. Так или иначе, разные техники у всех работают по-разному.
В Англии живые театральные представления, включая постановки Шекспира, более естественно включены в процесс образования. Сами пьесы Шекспира, полностью прожитые (а не просто зачитанные со сцены), являются для актера уроками эмоциональной открытости, творческих находок, готовности к принятию риска и чистых, специфических эмоциональных переходов. Ванесса Редгрейв обнаружила, что классические британские уроки по фехтованию имели прямое отношение к способности брать и отдавать; другими словами, слушать.
Есть прекрасные американские преподаватели актерского мастерства, менее известные, чем титаны «Груп». Имена Пегги Фейри и Роя Лондона не стали нарицательными, но они обучили множество прекрасных актеров и были нежно любимы своими учениками. Часть преподавателей актерского мастерства относится к своим методикам как к догматам. Некоторые являются тиранами и деспотами. Подлезть под социальную маску бывает сложно; Большинство из нас имеет характерологическую и социальную броню, которая не дает нам испытывать глубокие чувства. Иногда учителя пытаются пробить эту броню, издеваясь и манипулируя студентами. К несчастью, актеры часто бывают очень ранимы, они ожидают и реагируют на подобные издевательства. Я, как преподаватель, обнаружила, что противоположный курс — больше свободы и разрешение ошибаться — работает лучше.
Класс актерского мастерства должен быть, помимо всего прочего, местом, где стимулируется воображение и творческая свобода получает поддержку, где безопасно быть открытым и честным и обнажать свои чувства. Закономерно, что классы актерского мастерства оказывают терапевтическое воздействие, но они не должны быть терапией.
Выход за пределы
«Играя персонажей, не похожих на меня, я начал обнаруживать этих персонажей в себе».
