В Нью-Йорке не оказалось ни ископаемых, ни специалистов-палеонтологов для этого проекта, и Хокинс отправился в Филадельфию. Филадельфийская академия естественных наук поручила ему собрать скелет девятиметрового динозавра, большинство костей которого было в ее распоряжении. Хокинс изготовил гипсовые слепки недостававших элементов, а к сборке металлического каркаса подошел творчески, придав реконструированному скелету стоячее, естественное положение. С человеческими костями подобную процедуру проделали еще в древней Александрии, но те кости были легкими и соединялись проволокой. Именно Хокинс впервые представил окаменевшие останки многотонного динозавра в натуральную величину.
Публика толпами валила поглядеть на собранный скелет. За год число посетителей удвоилось, и академия начала брать плату за вход. Это ничуть не остудило интерес к динозаврам – он не угасает и сто пятьдесят лет спустя.
Сегодня ни один музей естественной истории невозможно себе представить без большого скелета динозавра, стоящего в угрожающей позе. Обычно скелеты динозавров размещают прямо в вестибюле, где можно установить витрину любого размера, а шок и благоговение будут наиболее сильными. Конечно, самый известный образец – это тираннозавр по имени Сью, который уже не одно десятилетие готов слопать гостей Филдовского музея естественной истории в Чикаго. С этим скелетом связана настоящая детективная история, в которой нашлось место битве владельцев и самому длительному уголовному процессу в Южной Дакоте. Обо всем этом я расскажу позже.
Бенджамин Уотерхаус Хокинс рядом с первым собранным им скелетом динозавра – удивительным экспонатом, который он создал в 1868 году
commons.wikimedia.org/wiki/File: Hadrosaurus_foulkii.jpg
Окаменевшие останки динозавров и других позвоночных, открытые для публики и хранящиеся в коллекциях для научных исследований, – это плоды трудов палеонтологов, любителей и профессионалов, которые часами ищут свои сокровища, не отрывая глаз от земли. Под влиянием атмосферных условий окаменелости медленно выходят из древних скальных образований и обычно обнажаются там, где климат жаркий и сухой. Не каждый ученый захочет карабкаться под палящим солнцем на осыпающийся скалистый утес, а потом долго сидеть на корточках с зубочисткой в одной руке и кисточкой в другой. Палеонтологов такие тяготы не смущают. Многие прибегали и к сомнительным приемам – это подтверждают «костяные войны».
Под этим названием в историю вошла бесчестная борьба двух гигантов палеонтологии – самовлюбленных, амбициозных, завистливых и богатых. Писатель Урл Ланэм весьма деликатно характеризует этих противников – Отниела Марша и Эдварда Копа:
На порядок выше заурядных злонамеренных сплетен стоит искренняя ненависть. Вероятно, она – одна из самых ценных сил, заставляющих человека мыслить продуктивно, быстро, точно, остро и оригинально. И Коп, и Марш в необычайно высокой степени пользовались преимуществами, которые давало им это чувство.
Ученые познакомились в 1863 году в Берлине. Сначала между ними установились дружеские отношения. Марш, выпускник Йельского университета, в Берлине продолжал свои исследования. В шестнадцать лет отец Копа перестал платить за обучение сына в школе, но к моменту их встречи Коп успел опубликовать тридцать семь научных статей – у Марша было всего две публикации. Коп – человек порывистый и импульсивный, Марш – спокойный и педантичный. Однако оба оказались склочниками: хозяйка, у которой жил Марш, признавалась, что встретиться с ним – все равно что «с разбегу напороться на вилы». Коп всю жизнь вел полевые работы в богатом окаменелостями районе между рекой Миссисипи и Скалистыми горами. Марш после четырех сезонов оставил это занятие и начал платить другим за то, чтобы образцы привозили ему прямо в Йельский университет. Он был кабинетным палеонтологом.
Коп был родом из богатого филадельфийского семейства, и солидное наследство позволяло ему оплачивать свои исследования. Марш вырос в бедной семье в Локпорте в штате Нью-Йорк и пользовался щедростью своего состоятельного дяди, Джорджа Пибоди, который был купцом, банкиром и, наконец, выдающимся филантропом. Сегодня имя Пибоди можно увидеть на вывесках образовательных и научных учреждений востока и юга Соединенных Штатов. Он финансировал и два объекта в Йельском университете – Музей естественной истории Пибоди и кафедру палеонтологии Пибоди. Последнюю и возглавил его племянник. И Марш, и Коп имели возможность вести обширную научную деятельность, поскольку были материально обеспечены, однако междоусобная борьба за кости закончилась для обоих финансовым крахом.
Первое время эти ведущие американские палеонтологи сотрудничали и даже назвали в честь друг друга открытые образцы. Конфликт вспыхнул, когда Коп узнал, что Марш подкупил его ассистентов и те отправляли найденные окаменелости не в Филадельфию, а в Йельский университет. В 1870 году вражда уже бушевала вовсю. Однажды Коп описал новую морскую рептилию и ошибочно поместил ее голову со стороны хвоста. Марш с удовольствием указал на этот промах. Коп попытался выкупить все экземпляры публикации, чтобы свести к минимуму ущерб, прежде чем он сможет исправить свою ошибку.
Отниел Марш (a) и Эдвард Коп (b), выдающиеся палеонтологи конца XIX века, испытывали сильнейшую неприязнь друг к другу – дело дошло до саботажа и сутяжничества. Марш (стоит в центре) даже вооружал своих ассистентов – по крайней мере, для этой фотографии (c)
Mathew Brady / Levin Corbin Handy, Library of Congress Prints and Photographs Division. Brady-Handy Photograph Collection,{{PD-US}} (a); Frederick Gutekunst, before 1897 (b); John Ostrom, 1872, Yale Peabody Museum of Natural History (c)
В то время залежи ископаемых останков в восточном Колорадо, Вайоминге, Канзасе, Небраске и на территории Дакоты еще только ждали первооткрывателей, и оба палеонтолога нанимали бригады землекопов, чтобы добыть кости и отправить их на восток США для изучения и классификации. Копу удалось описать пятьдесят шесть новых видов динозавров и вымерших млекопитающих, Маршу – восемьдесят. И тот и другой держали самые перспективные места раскопок в тайне и одновременно старались быть в курсе действий конкурента благодаря предателям, шпионам и двойным агентам, к услугам которых охотно прибегали. Иногда эти люди вели двойную игру и передавали «противнику» информацию и даже найденные ископаемые. Соседство с враждебными индейскими племенами лишь усиливало драматизм ситуации, в которой присутствовали мутные личности, воровство, кидание камней, взрывание раскопок динамитом и желание хвататься за пистолет по любому поводу. «Костяные войны» разгорелись не на шутку.
Марш и Коп постоянно осыпали друг друга упреками. Сначала все ограничивалось научными кругами, где их взаимная ненависть была общеизвестна, но со временем желчь отношений двух ученых выплеснулась на первые полосы газет, наполнив их страницы обвинениями в плагиате, финансовых махинациях и надувательстве. Перед смертью Коп завещал свой череп науке. Он хотел, следуя моде тех лет, определить размер своего головного мозга и надеялся, что Марш последует его примеру и проиграет по этому параметру. Соперник на это не пошел. Каким бы ни был объем мозга у каждого из палеонтологов, эго у обоих было раздуто вне всякой меры.
