И все-таки какое наследие они оставили! В начале их деятельности в Северной Америке было известно всего восемнадцать видов динозавров. К этому числу они добавили более ста тридцати видов, пусть и не каждая поспешная классификация прошла проверку временем. Марш составил знаменитое первое описание трицератопса и стегозавра. Ученые не преминули назвать множество видов в собственную честь, их коллеги поступали так же из уважения к тому или другому. В совокупности Марш и Коп привезли на восток США для исследования и демонстрации тонны образцов. Коллекция Марша сейчас находится в Смитсоновском институте и Йельском музее естественной истории Пибоди, коллекция Копа – в Академии естественных наук в Филадельфии. Несмотря на взаимную ненависть, Коп и Марш навсегда изменили восприятие, содержание и значение музеев естественной истории. Кто вышел победителем из «костяных войн»? Мы с вами.
После того как в 1824 году Уильям Бакленд описал динозавра, охота за ископаемыми вышла далеко за пределы Северной Америки и Европы. Изучение обнажившихся пластов породы в Южной Америке, Африке, Гренландии, Пакистане, Антарктиде и Китае позволило значительно увеличить число определенных и классифицированных вымерших видов. Это помогло лучше понять связи между динозаврами и птицами, а также пути эволюции человека, которыми занимается палеоантропология.
Если некоторые палеонтологи были странными и воинственными людьми, то палеоантропологи любили строить гипотезы и спорить даже по поводу одного зуба, окаменевшего фрагмента черепа или челюстной кости. Но и в этой специальности не обошлось без эксцентриков. Взять хотя бы Роберта Брума – врача, который в начале XX века стал палеоантропологом. Если у него умирал пациент, он мог закопать тело у себя в саду, чтобы потом его изучить. Занимаясь поисками окаменелостей в Южной Америке, он не изменял официальному врачебному стилю и продолжал носить стоячие воротнички и костюмы-тройки, а когда становилось слишком жарко – раздевался догола. Неясно, привлекала эта причуда окрестных хищников или отпугивала.
При всех своих чудачествах Брум вел себя безобидно и кардинально не повлиял на развитие науки. Один из его современников оказался не столь невинным. Когда в 1908 году в английском Пилтдауне были обнаружены зубы и фрагменты костей, стало ясно, что национализм, зашоренность и стремление выдать желаемое за действительное способны легко ввести в заблуждение даже специалистов, оценивающих значение находки. В данном случае благодаря костям мы, безусловно, многое узнали, правда, не о недостающем звене в истории эволюции человека.
К началу XX века палеоантропологии едва исполнилось пятьдесят лет. В 1856 году в долине Неандерталь в Германии были найдены окаменевшие кости, похожие на человеческие. Это заставило музеи пересмотреть свои коллекции, собранные за несколько десятков лет. Во многих случаях были обнаружены совпадения, что позволило переклассифицировать экспонаты как принадлежащие неандертальцам. Со временем ученые поняли, что неандертальцы – это отдельный вымерший вид, а не этап развития Homo sapiens.
Для палеоантропологии это был период бурного расцвета. Если неандертальцы не были тем самым недостающим звеном между человеком и обезьяной с маленьким мозгом и четырьмя лапами, где же это недостающее звено? Шел 1912 год. Во Франции и Германии уже удалось найти остатки человекоподобных существ вместе с каменными орудиями того же возраста. Британские же исследователи находили инструменты, но не остатки. Момент был идеальным. Шансом воспользовался Чарльз Доусон, опытный ученый-любитель. Он выступил перед Лондонским геологическим обществом и с гордостью объявил о том, что в предыдущие несколько лет обнаружил в гравийном карьере близ Пилтдауна – деревни примерно в шестидесяти километрах к югу от Лондона – окаменевшие фрагменты черепа, челюстную кость и несколько зубов. Возможно, именно этого этапа и не хватает в цепочке эволюции?
На этом портрете 1915 года остеологи, зоологи и палеонтологи сравнивают различные черепа с костями Пилтдаунского человека, открытого Чарльзом Доусоном (второй справа в верхнем ряду, перед портретом Чарлза Дарвина)
Portrait of the Piltdown skull being examined, John Cooke, 1915, {{PD-US}}
В те времена господствовало представление, что наши прямые предки – обезьяноподобные существа – сначала обрели большой мозг. Затем, благодаря изменению формы челюсти и таза, эти умные животные перешли на более разнообразную пищу и стали ходить на двух ногах. Это привело к зарождению цивилизации. Открытие Доусона соответствовало принятой в научном сообществе точке зрения. Его Пилтдаунский человек (который вполне мог быть и мужчиной, и женщиной) имел череп достаточного размера, чтобы вместить большой головной мозг, и примитивную, похожую на обезьянью челюсть с клыками. Все необходимые черты промежуточного звена между обезьянами и современным человеком были налицо.
Пилтдаунские окаменелости стали отправной точкой для развития всех последовавших теорий эволюции: их авторы обычно опирались на выводы Доусона или как минимум ссылались на них, если возникали разногласия. Английских палеоантропологов и вообще всех британцев переполняла национальная гордость. Музейные выставки процветали, а вот самим слепкам уделяли мало внимания – основной интерес вызывали рисунки и модели, изображавшие мистера Пилтдауна (или миссис Пилтдаун?) при жизни. Пилтдаунский человек стал элементом поп-культуры, ему посвящали многочисленные газетные статьи, письма в редакцию, почтовые карточки, книги и монографии. Древний человек стал настоящей звездой.
Сомнения в подлинности ископаемых остатков появились довольно быстро и сразу по нескольким пунктам. Почему-то у этих фрагментов костей отсутствовали именно те части, которые особенно важны для анализа. Был ли гравийный карьер, где их нашли, таким древним, как утверждал Доусон, или окаменелости относятся к более позднему времени? Принадлежат ли фрагменты черепа и челюсть одному виду? И одной особи?
В поисках ответов многие специалисты занялись изучением слепков, а не оригиналов. Еще в 1915 году один исследователь из Смитсоновского института отмечал, что слепков недостаточно, но все равно видно, что фрагменты черепа и челюсти слишком разные для одного существа. По его мнению, череп принадлежал человеку, причем не древнему, а челюсть взята от какого-то вымершего вида шимпанзе.
В последующие десятилетия в Китае и в Африке были открыты другие ископаемые остатки человекоподобных существ. Они давали противоречивую информацию, и было непонятно, как совместить друг с другом все факты. Впрочем, это не повлияло на репутацию умершего в 1916 году Доусона и его находок.
Гипотеза Доусона продержалась до середины века. Наконец, исследователи применили новый вид анализа – сделали фторную пробу. Фтор проникает в кости из окружающих грунтовых вод, поэтому лежащие рядом остатки одного животного будут содержать одинаковое его количество. Ученым было нелегко решиться на такой шаг, ведь ради этого пришлось пожертвовать маленькими кусочками мистера Пилтдауна. Результаты показали, что уровень фтора в черепе и челюсти отличается. Дополнительные анализы определили, что кости совсем не такие старые, чтобы быть недостающим звеном. Более того, череп человеческий, а другие кости – нет. Тщательное микроскопическое исследование показало, что на зубах имеются признаки спиливания – кто-то пытался изменить их форму.
